Игорь Зотиков - Зимние солдаты

Альплагерь «Локомотив» представлял собой дачного типа дом с большой застекленной террасой. В доме помещался штаб, а на застекленной террасе была столовая. Рядом с домом-штабом имелась открытая площадка для построений и игр, а вокруг нее несколько десятков больших двухместных палаток, где в спальных мешках, но на кроватях, спали около ста человек: мы, начинающие альпинисты, два десятка инструкторов, и обслуживающий персонал, включающий врача, повара, радиста и рабочих. Лагерь находился в прекрасном сосновом лесу на берегу шумной горной реки Адыл-Су, куда мы бегали утром умываться. За рекой, прямо напротив лагеря, вверху маленького крутого ущелья сверкал голубым изрезанный трещинами ледник Кош-Коташ. А много выше и дальше его, на фоне обычно ослепительно голубого неба четко вырисовывались две прекрасные, казавшиеся неприступными вершины, и между ними совсем неприступный, острый, как нож, снежно-ледяной гребень.

Нам сказали, что это вершины второй категории трудности Бжедух и Пик Вольной Испании, а если подняться на одну вершину, а потом перейти по острому гребню на другую вершину и спуститься, то есть сделать траверс этих двух вершин, это будет уже тройка-Б.

И мы поняли, для нас, почти уже альпинистов, все горные вершины в мире будут теперь делиться по категориям трудности для восхождения на них. Самые простые, но имеющие интерес для нас, альпинистов, вершины имеют категорию один-А, посложнее вершина – один-Б. После окончания нашего первоначального обучения в лагере, которое займет пятнадцать дней, мы совершим восхождение на вершину трудности один-Б и пройдем перевал такой же трудности. Будем при этом ночевать в палатках, которые понесем с собой, ночевать там, в таинственной стране снега и льда.

А после этого мы получим удостоверение Альпиниста первой ступени и заветный значок «Альпинист СССР 1-й ступени» – голубенький кружок с белым двугорбым силуэтом Эльбруса – гениальное создание Андрея Малеинова, тоже альпиниста, только великого. Дальше для обладателя такого значка, значкиста, открывается блестящая перспектива ездить в горы снова и снова в составе спортивных групп и совершать восхождения на вершины второй, потом третьей, четвертой и, наконец, пятой, самой трудной категории. Люди, которые ходят на пятерки становятся мастерами спорта, а восхождение на 5-Б считается уже рекордом.

Мысли летели вперед – если все будет хорошо, через два-три удачных сезона в горах я получу право ходить на тройки, и конечно же сделаю этот траверс, и буду одной из маленьких точечек-букашек, упрямо ползущих по ножу гребня вверх, от Бжедуха к Вольной Испании. И все здесь, в лагере, будут встревоженно удивляться, как эти две букашки удерживаются там, соединенные друг с другом тончайшим волоском выпущенной на всю длину веревки, свободной петлей висящей между ними на снежном склоне, подчеркивая его опасную крутизну. На такие фигурки все мы в лагере смотрели восхищенно через подзорную трубу, стоявшую на специальной треноге прямо в центре нашего лагеря пять дней назад. А через день после этого у штаба зазвучали удары колокола, призывающего всех к срочному построению на площадке, и раздался веселый крик начальника учебной части, приветствующего кого-то.

О, конечно, мы знали, в чем дело, когда весело бежали к линейке. Это вернулись те герои, которых мы видели в подзорную трубу. Дочерна обожженные солнцем вершин лица, белые тени вокруг глаз от защитных очков, распухшие от напряжения и избытка солнца губы и потертые о скалы и лед штормовки. Но главное – глаза. Глаза, заглянувшие туда, куда нельзя, опасно заглядывать часто, если хочешь надолго остаться в живых, глаза победивших себя. И все мы, встречавшие, поняли, что из сердец этих четырех там, на траверсе, ушло все земное и осталось на время одно лишь чистое золото. Поэтому так радостно бросились к ним с охапками цветов наши девушки-красавицы, каждая из которых была влюблена в них в эту минуту.

Ах, как бы я хотел дожить до такой минуты!

Все советские альпинистские лагеря работали по одной программе. Вновь приехавшая смена новичков разделялась на отделения примерно по десять человек, и во главе каждого отделения был опытный, много старше нас инструктор, а то еще и стажер-инструктор. Под их руководством мы сразу получили массу никогда не виданных нами вещей, о которых мы только читали раньше: тяжелые горные ботинки с подметками, покрытыми снизу железными шипами-триконями, зеленые штормовые костюмы, ледорубы, очки, защищающие от блеска снегов, альпинистские веревки, скальные и ледовые крючья, другие диковинные вещи. И уже на следующий день нас разбудил в семь утра сигнал подъема, и после быстрого умывания в ледяной реке, зарядки и плотного завтрака мы отправились на ближайшие склоны. Одни отделения, одев впервые триконеные ботинки, учились траверсировать, пересекать крутые травяные склоны, другие, подойдя к выступающим там и сям из склона скалам, учились лазать по ним, пользуясь веревкой для страховки. Мы разочарованно канючили, что скалы эти слишком маленькие и нельзя научиться альпинизму на скалах, с которых некуда падать. У отвесных, но тоже недостаточно для нас больших стенок учились, как спускаться по ним дюльфером, то есть сидя на веревке, и пользоваться при этом для страховки удивительным для нас самозатягивающимся узлом Пруссика. А потом был обед, о котором я читал только в книгах, и «мертвый час», во время которого все спали как убитые.