Игорь Зотиков - Зимние солдаты

Капица и Семенов. Во время войны. Отношения с Пришвиным. Одинокая жизнь в Москве. Покупка участка на Николиной Горе. История с Дираком. Отношения с Резерфордом. Капица и религия. Патриотизм. «В Англии ему было скучно»

– Петр Леонидович считал кого-нибудь своим лучшим учеником? У меня такое впечатление: он был настолько выше остальных, что оказался как бы одинок.

– Петр Леонидович создавал не столько школу, сколько влияние вокруг себя. А вот Николай Николаевич Семенов создавал школу. Николай Николаевич, что всегда восхищало Петра Леонидовича, в своем отношении к ученикам был необыкновенно щедр. Он всегда отдавал им все, что знал. Николай Николаевич щедрости был совершенно фантастической; Петр Леонидович всегда считал его талантливым, человеком исключительной фантазии, исключительных знаний, и его восхищала эта щедрость. У Николая Николаевича была громадная школа. Петр Леонидович относился к людям с интересом, а Николай Николаевич – с любовью. Это разные вещи.

– А они являлись большими друзьями?

– Они были друзьями с ранних лет. Познакомились они, по-моему, у Абрама Иоффе на семинарах. Николай Николаевич был в Петроградском университете, а Петр Леонидович в Политехническом институте, потому что Николай Николаевич окончил гимназию, то есть изучал латынь и мог поступить в университет, а Петр Леонидович, окончивший реальное училище, поступить в университет не мог.

У Петра Леонидовича была очень странная черта в характере: он никогда ни с кем не переходил на «ты». Если он знал человека с юности, он говорил ему «ты». Он говорил «ты» Френкелю, Семенову, Обреимову, потому что они все были в этой семинарской группе, а в жизни я, наверное, могу пересчитать всего несколько человек, с которыми он перешел на «ты». У него существовала какая-то отчужденность в характере, хотя он очень любил людей, разных; его всегда интересовали разные люди, поэтому у нас были друзья и артисты, и художники, и скульпторы. А с Николаем Николаевичем была дружба. И когда они оба работали у Иоффе, в его институте, у них намечалась какая-то интересная совместная работа, которую, как Петр Леонидович говорил, Иоффе в свое время не очень поощрял. Потом произошли те драматические события, о которых говорилось выше, и все прекратилось. В конце концов та же работа получила Нобелевскую премию в Германии. Так что это была перспективная тема, которую они начали разрабатывать вместе, но не смогли довести до конца. Петр Леонидович работал тогда у Иоффе в Политехническом институте.

А дружба с Николаем Николаевичем продолжалась всю жизнь, хотя их надолго разъединила катастрофа, после которой Петр Леонидович уехал за границу, а Николай Николаевич остался в России. И в то время как Петр Леонидович налаживал свою работу в Кембридже, Николай Николаевич в каждом письме ему писал: «Возвращайся, Петька!.. Ты ужасно нужен здесь».

В то время, в двадцатых годах, когда была разруха и черт знает что, Николай Николаевич и Иоффе сумели создать новые институты – родился Физико-технический институт, в Петрограде возник Рентгеновский или Рентгенологический институт. Иоффе, конечно, необыкновенно умело все это делал. Он был очень умелым тактиком и умелым политиком, умело разговаривал с нашими правителями. А Коля был блестящий человек, который вокруг себя собирал всех. Все его ученики сделались знаменитейшими: Курчатов, Харитон, Алиханьян – это все была ленинградская школа.

– Когда Петр Леонидович вернулся в Россию, Николай Николаевич оказался его единственной опорой?

– Да, Николай Николаевич очень много ему помогал. Петр Леонидович иногда очень сердился на Николая Николаевича, который был очень увлекающийся человек, с громадной фантазией и часто опирался на очень нехороших людей, поддерживал их. Петр Леонидович всегда ему говорил: «Колька, разве можно так себя вести? Как тебе не стыдно? Что ты делаешь?..»

– Анна Алексеевна, существует версия, что Петр Леонидович сам не хотел заниматься созданием атомной бомбы, заниматься этой тематикой. Это так?

– Он не хотел иметь дело с Берией. Он не мог принимать в этом участия. Вначале он был в Атомном комитете, но потом написал то самое письмо Сталину, в котором указывал, что Берия – как дирижер, который машет палочкой, не понимая партитуры.

Вот, например, Курчатов был очень хороший ученый, потрясающий дипломат и тактик. Он умел заставить наших правителей и уважать его, и слушать. Он умел подойти к ним с какой-то такой стороны, когда они чувствовали, что их не презирают, наоборот – запанибрата, когда надо, тогда надо. Петр Леонидович этого не мог, а Курчатов обладал дипломатическим тактом и умением схватывать этих людей. Нужно же было уметь с ними обращаться и заставлять их делать то, что надо. И Курчатов это умел. Потом он был очень храбрый человек. Раз он полез туда, куда лезть не надо было…