Виктор Ахинько - Нестор Махно

Такие думы одолевали Нестора Ивановича, когда прохвост Слащев бежал в Александровск и привели хлопца из отряда анархиста Дьявола, что окопался на Дмухайловских хуторах.

— Каков он из себя? — попросил напомнить Махно.

— Та высокый, вы ж бачылы. В генеральской шинели. Молодой, а виски седые, як у деда, — говорил хлопец.

— И темляк на сабле с голубой кисточкой, — не без иронии подсказал Батько. Он вспомнил этого толкового командира из тульских рабочих, тоже бывшего каторжанина.

— Во, во. Дуже сердитый Дьявол со всякой падлой. Я у него ординарцем ходил. Нас окружили чеченцы, а тут краснюкы помоглы. Ну, давай брататься. Кацапы ж голодни, хватають варэныкы, ковбасу, самогон дуем. Всё по-человечески.

— Интересно. Продолжай, — сказал Махно. Это были первые достоверные сведения о соприкосновении с большевиками.

— Ну, митингувалы, крычалы мы свое, ти свое. Против чека, реквизиций. А они убеждали, что уже не будет того. Наши вступали в Красную Армию, и Дьявол был «за». Ему дали пропуск до вас, а потом… бабах в затылок! — парень всхлипнул.

— За что? — не понял Нестор Иванович.

— А вы у йих, у комиссарив узнайтэ, у той, як казав Дьявол, трехсот тридцати трех святителей е… рати!

Сигнал был поганый. Махно, конечно, еще не знал о секретном приказе Троцкого. Но догадывался. Ту весеннюю подлую войну с повстанцами никто ведь не отменял, и Лев Давидович, понятно, не забыл, как Батько послал его подальше, мухомора. Так стоит ли ждать чего-то доброго от братьев-трудящихся с красной звездочкой? Это советуют Виктор Билаш и Миша Уралов-словоблуд. Или лучше ощетинить армейские корпуса, с которыми кремлевские шишки будут считаться? Это требую!* Всеволод Волин, Иван Долженко и Семен Каретник.

Они жарко спорили в Никополе, где все собрались на последний совет. Войска таяли. Куда одних тифозных девать? Даже Петр Петренко, словно из мореного дуба вытесан, а и тот слег. Билаш уже третий раз температурит. Калашников сидит весь в поту. Кто его корпус поведет? Ха-ха, корпус! Сто пехотинцев и триста сабель. Решили так: половина армии уходит на юг, закрывает Крым и Николаев. Остальные с Батькой отправляются в Александровск и затем в Гуляй-Поле. Что из этого выйдет — «воно покаже».

Слащева они не опасались: его карта бита. И правда, генерал им не встретился — смылся южнее. Но лишь только махновцы заняли Александровск, как ночью, 5 января нового 1920 года, появились разъезды красных. Они шли по пятам за добровольцами, но были возвращены назад: командование тут углядело большую опасность. Появился и бронепоезд. В нем — комбриг Фишель Левензон.

В отличие от Дыбенко, звезд с неба он не хватал и местных не считал земляками. В семнадцатом был комендантом Кишинева, работал в штабе, потом комиссаром бригады. Обтесанный войной партийный кадр. Вместе с Якиром прорывался в мае из Одесского котла, когда многие, в том числе Полонский, переметнулись к Махно. Так что Левензон не по наслышке знал, как он, бандит, опасен и коварен. Не зря же Якир недавно предупредил: никому из командиров с Батькой не встречаться. Ни при каких обстоятельствах! Приказ центра.

На перроне расхаживал гражданский с красной повязкой. Фишель присмотрелся: «комендант станции от войск Батьки Махно». Что за чушь? Если бандиты, то почему с нашей повязкой? И зачем им вообще комендант? Рядятся?

— Кто у вас главный? — спросил комбриг.

— Батько в городе. Толкуй с ним.

Несмотря на запрет, надо идти к атаману. Сам Левензон на это не решился, взял с собой комиссара и двух командиров полков. В шапках-богатырках они пришли в Большую Московскую гостиницу. Там увидели накрытый стол, сидят военные, а у резного буфета, опершись на локоть, — Махно. Фишель предполагал, что тот видный мужик, вроде Котовского, начнет кричать, безобразничать. Ничего подобного. Невзрачный худой Батько сухо представил своих: командира корпуса Семена Каретника, секретаря реввоенсовета Дмитрия Попова, комполка Фому Кожина, еще кого-то. Левензон не запомнил.

— Я желаю переговорить о гарнизонных делах, — заявил он.

— Вот с ними и будете толковать. А политическое решение потом примет наш реввоенсовет с вашим, — ответил Батько. — Но прежде, по славянскому обычаю, выпьем по чарке за встречу двух армий, и только!

Гости переглянулись, явно сомневаясь. Бражничать с разбойником?

— Чего там ломаться? Давайте! — махнул рукой командир красного полка Михай Няга, молдаванин. Выпили, закусили.

— Ну, пора беседовать, — пригласил Каретник.