Виктор Андриянов - Полынь чужбины

Так Коновалец выполнял директивы гестапо активизировать диверсионную деятельность националистов на территории СССР.

Факты подтверждают: с благословения униатского митрополита Шептицкого УВО — ОУН полностью продалась немецкой разведке, ставшей ее безраздельным хозяином.

Вскоре после своего создания УВО начала забрасывать на Советскую Украину своих агентов. В Киев со специальным заданием отправился бывший австрийский офицер, бывший «сечевик» Осип Думин, с которым по заданию эмигрантской газеты встречался Костя Найдич, хорошо знающий украинский язык. Напутствовали Думина лично Коновалец и Шептицкий.

— Любой ценой нужно попасть в Киев,— наказывал Коновалец.—Изучать настроения населения Украины, главным образом на селе, отношение к большевикам и их политике. Каждую искру недовольства или сопротивления крестьян против большевиков нужно раздувать в пожар восстания... Каждый на своем месте должен делать карьеру с тем, чтобы занять самые ответственные посты. Особенно настойчиво надо продвигать наших людей в военные штабы, в военную контрразведку и разведку, а также в ЧК. Важным условием такого продвижения наших людей является вступление в партию большевиков...

Шептицкий поручил ликвидировать тех, особенно солдат и офицеров У ГА, кто перешел к Советам, и сообщить о них. И дал адреса своей церковной агентуры, в основном из украинской автокефальной православной церкви. С Думиным он передал инструкцию своей агентуре: «Торопитесь сделать церковь силой деятельной, чтобы каждый священник был воином Христовым, чтобы каждый храм стал цитаделью духа отпора и наступления против сил зла и предательства, сберегая при этом верность до крови нашим национальным идеалам...»

Почти весь состав автокефальной церкви — это первейшие активисты буржуазного националистического движения. В годы оккупации автокефальная церковь, как и униаты, верно служила гитлеровцам. Священники наставляли верующих: «Иди, сын мой, и помни, что нет более тяжкого греха, чем помогать большевикам».

Найдич хорошо понимал: националистический трезубец сомкнулся с крестом и свастикой. Отец Гринех — будущий духовный пастырь карательного батальона «Нахтигаль», отец Дурбан— будущий капеллан дивизии СС «Галичина»...

Слипый встречал и приветствовал палача польского и украинского народов Ганса Франка. Вот его один день —30 июня, день оккупации фашистами Львова. В этот день, рассказывают документы желто-голубой папки, он беседовал с сотрудником абвера, связным между фашистской разведкой и верхушкой ОУН. Уточнял с командованием батальона «Нахтигаль» списки профессуры, обреченной на уничтожение... Вечером от имени митрополита приветствовал самозваное «правительство» бандеровского премьера Отецька, вскоре разогнанное гитлеровцами. Ныне он подвизается в так называемом «Антибольшевистском блоке народа», созданном американскими тайными службами после второй мировой войны.

Но вернемся к Думину. Летом 1921 года военная организация сечевых стрельцов и «всеукраинский повстанком» были ликвидированы. Самому Думину тогда удалось бежать за границу.

Казалось бы, следы потерялись навсегда. Но верно говорят: сколько бы веревочке ни виться... Собранные Найдичем подлинные документы — переписка Коновальца с Думиным, дневник самого Думина — рассказывают о том, что было дальше.

На первых страницах своего дневника Думин пишет, что во время первой мировой войны он служил в австрийской армии: «крутил романы с мадьяркой. Когда у меня не стало денег, мадьярка ко мне охладела, но все-таки эта любовь стоила мне двух месяцев в госпитале».

После госпиталя он пошел добровольно на фронт и 22.ІХ. 1915 года попал в плен. В мае 1916 года бежал, но попался.

«При аресте полиция отобрала у меня дневник, и, разумеется, я больше не надеялся его увидеть. Но, к большому моему удивлению, при выходе из тюрьмы дежурный офицер отдал мне все до последнего листочка, даже карту России, за которую я боялся, что буду отвечать перед военным судом».

После Октябрьской революции вступил в курень сечевых стрельцов. Потом дневник прерывается до 1925 года.

«Этот дневник,— предваряет Думин свои записи,— переписан по совету одного журналиста из черновика. Но я повычер-кивал места, касающиеся сотрудничества с немецкими учреждениями».

Кое-что он действительно выпустил, и можно представить себе, сколько там было таких мест, если и сейчас чуть ли не на каждой странице — встречи с чинами немецкой разведки, планы, отчеты и т. п.