Александр Золототрубов: Зарево над Волгой

Чуйков начал поглядывать на часы.

— Время бежит быстро, а дел у меня на службе немало, — промолвил он с сожалением. — Так что пора заканчивать нашу беседу.

— Даже сегодня, в воскресенье, вы при делах? — удивленно повел бровью Паулюс. — У меня выходной, хотя сын с утра тоже ушел по делам. Пока не пришел, а я так хотел познакомить вас с ним. Василий Иванович, а что, если мы вместе приедем к вам на службу? У вас найдется время принять нас?

— Мы же с вами не на фронте, а по одну сторону баррикады, — улыбнулся Чуйков. — Конечно, я готов уделить вам время. Как соберетесь, позвоните мне, и я пришлю за вами машину.

Паулюс посмотрел Чуйкову в лицо и неожиданно спросил:

— Вы довольны своей военной судьбой?

— А вы? — ответил вопросом Василий Иванович.

— Я? — Паулюс растерянно усмехнулся. — Для военачальника трагедия, если он попадает в плен на поле брани, — грустно продолжил он. — Моя честь запятнана. Это ужасно! Не знаю, смогу ли я вернуть все то, что потерял на фронте. Новую власть я принял всем сердцем, но это эмоции, надо доказать своими поступками. Сумею ли?.. Вот что тревожит меня.

— А я своей военной судьбой доволен, — весело произнес Чуйков. — В девятнадцать лет я стал командиром полка, сражался с врагами в Гражданскую войну. А в сентябре 1942 года, когда ваша 6-я армия пыталась взять Сталинград, я возглавил 62-ю армию, позже переименованную в 8-ю гвардейскую, и вошел с нею в ваш Берлин, логово фашистского зверя, как мы тогда говорили…

— Я, Василий Иванович, завидую вам: пройти от Сталинграда до столицы рейха с тяжелыми боями нелегко, — сказал Паулюс.

— Да, Фридрих, но я был счастлив, когда 1 мая 1945 года на КП армии прибыл начальник Генштаба сухопутных войск Германии генерал Кребс, чтобы вести переговоры о прекращении огня в Берлине. Он сообщил, что 30 апреля Гитлер покончил жизнь самоубийством. Его заменил Геббельс, он был назначен канцлером. Перед смертью фюрер создал новое правительство во главе с президентом гросс-адмиралом Деницем… Я заявил Кребсу: никаких условий, только безоговорочная капитуляция!.. Скажу вам как на духу: я горжусь тем, что Красная армия наголову разбила вооруженные силы вермахта. Это ли не счастье — выстоять в борьбе с врагом?..

Паулюс глухо изрек:

— Я вас понимаю, Василий Иванович, и как противник, с которым вы дрались, преклоняюсь перед вашим мужеством. Дай Бог вам успехов в жизни!.. — Он с минуту помолчал и задумчиво промолвил: — Есть у меня к вам еще один деликатный вопрос. Когда я вернулся в Берлин, услышал от своих коллег, что в ГДР едва не разразился путч летом прошлого года. Это правда?

Чуйков улыбнулся:

— Что было, то прошло, Фридрих, и надо ли вам подробности того, что случилось? Поберегите свое здоровье.

— А всё же, хотя бы вкратце, расскажите, — попросил Паулюс — Мне тоже нужно знать, кто у нас враги, а кто друзья.

Чуйков не стал скрывать что-либо от Паулюса и объяснил, что спецслужбы Запада спровоцировали выступление немцев ГДР против своих властей. Возбужденные люди, в основном безработные, окружили здание правительства ГДР и пытались забросать его бутылками с горючей смесью. Помощь народному правительству ГДР оказала Советская армия. В Берлине объявили военное положение, и на улицы города, в его центр, вошли советские танки и другая военная техника. Советский военный комендант в Берлине в своем приказе потребовал от бунтовщиков прекратить противозаконные действия, разойтись по домам и «больше трех не собираться».

К 14 часам 17 июня, как пишет советский контрразведчик Александр Провоторов в своей книге «Заметки контрразведчика», в Берлин из Москвы прибыл маршал Говоров, а из Варшавы — министр обороны Польши маршал Рокоссовский. Последний перед вылетом в Берлин приказал подтянуть польские силы к границе с ГДР. Сложилась тревожная ситуация, и назревало военное столкновение. Главнокомандующий, он же глава советской контрольной комиссии в Германии, генерал армии Чуйков привел в повышенную боевую готовность все дислоцированные в Германии советские войска. Закордонная советская разведка докладывала о том, что в руководстве вчерашних наших союзников по антигитлеровской коалиции, особенно в администрации США и его силовых структурах на территории ФРГ возникли опасения потерять Западный Берлин, имевший по Потсдамскому соглашению особый самостоятельный статус. Резкое заявление Чуйкова, пишет Александр Провоторов, представителям американской, английской и французской дипломатии о том что, если провокации не прекратятся, Западный Берлин будет раздавлен «как консервная банка», отрезвляюще подействовало на западных военных стратегов. Через несколько часов из Бонна прибыл министр по общегерманским вопросам (иностранных дел) ФРГ Кайзер, который на секретном совещании у берлинского бургомистра дал категорическую установку на прекращение провокаций против ГДР, а на другой день с призывом к спокойствию публично выступил на многотысячном митинге перед западноберлинскими жителями.