Александр Золототрубов: Зарево над Волгой

— Такая вкуснятина, что до сих пор помню, — улыбнулся Паулюс. — Но такого коньяка у меня нет, Василий Иванович, — грустно добавил он.

— У вас, Фридрих, нет, зато у меня есть!

Чуйков кивнул переводчику. Тот мигом сообразил и принес из машины объемистый пакет. В нем были коньяк, русская водка, консервы, шоколад, другие сладости. Паулюс, глядя на все это роскошество, растерянно моргал.

— Василий Иванович, мне, право, неудобно, я пригласил вас в гости и должен накрыть стол, а не наоборот.

Голос у Паулюса дрожал, и по выражению его лица было видно, что чувствовал он себя неловко. Чуйков поспешил выручить его.

— Мы, русские, очень гостеприимны, Фридрих, и приходим в гости не с пустыми руками, — усмехнулся он. — Здесь пара бутылок коньяка, одну разопьем, а вторую оставлю вам, так сказать, в качестве лечебного фактора.

Генерал открыл бутылку коньяка и наполнил рюмки себе и хозяину.

— Выпьем за дружбу! — предложил тост Чуйков. — И чтобы больше не было войны, а русские и немцы простили друг другу прежние обиды!

— И чтобы на немецкой земле больше не было места фашизму, — добавил бывший фельдмаршал.

После выпитого беседа оживилась. Матильда принесла горячие сосиски, жареную картошку и, улыбаясь, сказала Чуйкову:

— Имеется русское сало — откушаете?

— Никак нет, свою норму сала я давно выбрал!

— А я немного отведаю. — Паулюс взял нож и отрезал себе ломтик. — Жаль, что когда в развалинах Сталинграда мы умирали от голода, то единственной радостью была вареная конина.

Он взглянул на гостя и увидел, что тот о чем-то глубоко задумался. Хотел спросить, что того волнует, а Чуйков заговорил сам:

— Там, под Сталинградом, один ваш приказ, Фридрих, вызвал в моей душе бурю негодования.

— Какой такой приказ, генерал?

— В ноябре сорок второго после присвоения вам звания генерал-полковника вы немедля сообщили войскам о том, что русские мучают и зверски убивают пленных. — Чуйков сделал паузу, ожидая, что ответит бывший фельдмаршал. — Даже взятый нами в плен немецкий офицер, у которого при себе оказалась копия вашего приказа, заявил, что это намеренная ложь.

— Пленный был прав, — согласился Паулюс. — Я не хотел, чтобы мои солдаты и офицеры добровольно сдавались в плен. Зимой, когда армия попала в котел, нам стало очень тяжело. Голод, холод — и солдаты начали поднимать руки вверх целыми группами. Необходимо было срочно принять какие-то меры, и мы с генералом Шмидтом сочинили такой приказ.

Чуйков, однако, иронически заметил:

— Мы же решили, что вы захотели этим приказом объявить о том, что фюрер повысил вас в чине.

Паулюс согласно кашлянул:

— Конечно, была и такая мысль… — Он замолчал, задумался. Потом поднялся, прошелся по комнате и снова сел. — Знаете, в тридцатые годы я был преподавателем военной академии Генштаба в Берлине, читал лекции по тактике и военным операциям. Среди моих слушателей были ваши тогдашние начальники: Егоров, Белов, Яковенко, военный атташе при посольстве СССР в Берлине. Неоднократно общался с вашим послом Яковом Сурицей, даже был знаком с его семьей. Меня не раз приглашали в советское посольство. Как видите, кое-какие услуги я тогда оказал Советскому Союзу.

— А когда вы стали генералом? — спросил Чуйков.

— В январе 1939 года. Тогда же меня назначили начальником штаба 10-й армии. Позже ее переименовали в 6-ю армию, ею командовал фельдмаршал Рейхенау, с которым у меня были вполне дружеские отношения. А если выразить свою мысль точнее — это был мой наставник. У него я многому научился. Не сочтите это бахвальством, но Рейхенау очень ценил меня. Видимо, я был неплохим начальником штаба. В хорошем настроении он говорил мне: «Фридрих, быть тебе фельдмаршалом!» И я был буквально потрясен, когда Вальтер Рейхенау скоропостижно скончался в январе 1942 года под Полтавой.

— После этого вы возглавили 6-ю армию?

— Да. Случилось это 20 января 1942 года, — уточнил Паулюс. — Я, конечно, был рад повышению по службе, но большую радость пережил в октябре 1953 года, когда начальник лагеря, в котором я находился, объявил мне, что от Главнокомандующего советскими войсками в Берлине генерала армии Чуйкова получено сообщение о том, что правительство ГДР согласно принять меня на родине. Для фельдмаршала Паулюса, говорилось в вашей телеграмме, подготовлена вилла в районе Дрездена. Мне даже предлагалась работа в качестве лектора по военным вопросам в Высшей школе полиции в Дрездене, разумеется, если я этого захочу. Вы не представляете, Василий Иванович, как я был рад: наконец-то поеду домой! Ведь целых десять лет я обретался в плену!..