Сергей Жоголь - Сыны Перуна

— Но ведь есть еще и мораль, если ты попадешь под суд и какой-нибудь благочестивый судья решит, что ты и впрямь виновен в том, что соблазнил или даже изнасиловал супругу знатного человека, а может, найдутся люди, которым Полиник в свое время приказал тебя оговорить. Я думаю, что не стоит этого исключать. Фока, конечно, великий воин, но сейчас его мучает страшная болезнь, так что ему сейчас не до беглых солдат, и поэтому тебе лучше слушаться меня. Если ты согласен, то думаю, я смогу тебе помочь, — слуга Фоки пристально поглядел на своего собеседника. — Ты уже не молод, и в простые солдаты тебе поступить, пожалуй, не удастся, поэтому должность декарха [60] Декарх — предводитель контубернии, подразделения численностью в десять воинов. охраны дворца, думаю, будет для тебя пределом мечтаний. Сейчас мы пойдем к дунгарию [61] Дунгарий — предводитель дунгарии, подразделения численностью в четыреста воинов. Еввулу Гебе, у него передо мной есть небольшой должок, и думаю, он нам не откажет. На днях он понизил в должности одного из своих декархов, который по глупости не вернулся в расположение из отпуска, так как слишком долго предавался разгулу и пьянству. Но не вздумай рассказать ему о своих подвигах с женой бывшего стратига, иначе ты снова окажешься на улице, и помни, теперь ты мой должник.

Чем уж Еввул Геба задолжал Анисиму, Иларий так и не узнал, но должность декарха охраны дворца он получил без особого труда и, конечно же, был этим доволен.

Для старого воина снова начались суровые армейские будни. Семь долгих лет Иларий служил Империи с легкой руки Анисима, который время от времени интересовался жизнью бывшего кентарха, которому помог начать новую жизнь. И вот, как гром среди ясного неба, страшная весть о нашествии варваров. Иларий, как никто другой, мог себе представить, что может принести стране многотысячная армия князя русов.

После визита Фотия старый полководец буквально очнулся ото сна. Болезнь, так долго мучившая его, словно отошла на второй план, он снова ощутил веру в себя и в свои силы. Только дело, настоящее дело помогло ему избавиться от страшного недуга, и Фока словно ожил. Он отправил гонцов с распоряжениями во все Фракийские города и крепости. Дал команду усилить пограничные укрепления, провести смотры войск и полную мобилизацию населения. Вся Фракия перешла на военное положение, конные разъезды патрулировали все участки границы вдоль и поперек, мирное население занималось заготовкой припасов, которые доставлялись на склады и арсеналы всех укрепленных населенных пунктов.

Так что к тому моменту, когда из Константинополя пришли распоряжения о подготовке к военным действиям, Фракия была уже во все оружии. Когда гонец из столицы посетил Аркадиополис, он увидел, что великий Фока снова оказался на высоте. Столица Фракии была похожа на ощетинившегося ежа, городской гарнизон исправно нес свою службу, а все четыре турмы, входившие в подчинение стратига, стояли лагерем у стен города, приведенные в полную боевую готовность.

Полководец и воин, герой Византии, Никифор Фока снова чувствовал себя в ореоле величия и славы, он забыл про рекомендации врача-араба и позволил себе небольшое застолье, на которое были приглашены все четверо турмахов [62] Турмах — предводитель турмы. фемного войска, которые составляли военный совет стратига. Смех и уверенность в себе, в собственных силах и величии — вот что было присуще воинам, сидевшим за столом. Фока много пил и ел, не ограничивая себя ни в чем, и когда в очередной раз он взглянул на Анисима, который наполнял кубки пирующих, то увидел в его глазах лукавую усмешку.

— Чему ты улыбаешься? — беззлобно выкрикнул Фока, обращаясь к своему верному слуге. — У меня такое чувство, что ты от меня что-то скрываешь. А ну говори, ничтожный плут, что засело в твоей хитрой голове, не то я заставлю тебя пожалеть о своем коварстве.

Все сидящие за столом рассмеялись, понимая, что угроза старика-стратига — всего лишь шутка, уж кто, кто, а они-то знали, как ценил Фока своего верного слугу.

Улыбнулся и сам Анисим.

— Не пристало ничтожному плебею вмешиваться в беседы ученых мужей и великих воинов, а уж тем более, давать советы. Так что мне пристойно будет промолчать, — и Анисим отвесил нижайший поклон всем сидящим за столом.

— Ну-ну, не томи. Твоя скромность тебя, конечно, красит, но если ты задумал сказать что-то дельное, то мы не просим, мы требуем ответа, — величаво произнес предводитель первой турмы Тимон Калисса.