Рафаэль Сабатини - Фаворит короля

В зал вошел офицер стражи — весьма живописная фигура в красном бархате, шляпа с плюмажем покоилась под мышкой, а левая рука в перчатке — на рукояти сабли. Шпоры музыкально позвякивали при каждом шаге. Он остановился и, серьезный и бесстрастный, ожидал приказаний, которые вновь вполне естественно были отданы лордом-камергером.

— Капитан, соблаговолите проводить мистера Вильерса в отведенные ему апартаменты. Выставите у его дверей караул. Пусть караул ждет решения его величества.

Мистер Вильерс сделал было движение в сторону короля, но его величество мановением руки приказал ему молчать.

— Да, да, — хриплым голосом буркнул его величество. — Вам лучше удалиться.

Молодой человек овладел собой, поклонился и вышел в сопровождении офицера. Король проводил его долгим взглядом.

Сидевшие за столом посмели наконец пошевелиться. Лорд Сомерсет громко вздохнул и произнес:

— Мистер Вильерс еще слишком юн, слишком горяч и слишком плохо знает устав.

— Но это может служить и извинением, — пробормотал король. Его светлость поднял брови:

— Придворный устав не предусматривает подобных извинений.

— Придворный устав! — чуть ли не удивленно воскликнул король. — Ха!

Сомерсет кивнул прислуживавшим за столом джентльменам, дабы они продолжали свою деятельность. Но король резко поднялся и коротко приказал Сомерсету следовать за ним.

Его величество заговорил только тогда, когда вошел в свои покои и уселся в мягкое кресло.

— Что это за глупости по поводу устава? — спросил он, не глядя на Сомерсета.

Фаворит стоял в непринужденной позе у стола, на который король опирался локтем. Слегка улыбнувшись, он объяснил то, что в объяснениях, по сути, не нуждалось:

— Как ваше величество и сами прекрасно знаете, я сослался на устав придворной службы, введенный королем Генрихом VIII, в котором ясно говорится о наказании за проступок, подобный тому, что совершил мистер Вильерс. За удар, нанесенный в присутствии короля, ударивший карается отсечением кисти руки. В обязанности лорда-камергера входит соблюдение этого устава. Я, по должности, должен также присутствовать при прижигании культи.

Король мысленно представил себе эту картину и содрогнулся. Во взгляде его появилась паника.

— Нет! Нет! Неужели ты полагаешь, что я должен руководствоваться уставом, придуманным этим старым кровопийцей?

— Кровопийца он или нет, но он был королем Англии, и королем славным, а его уставы и до сих пор хорошо служат.

— К черту эти ваши хорошие законы! К черту тебя, Робби! Неужели ты не понимаешь, как я буду страдать, если парню изуродуют руку? Да даже подумать об этом и то страшно!

— Тогда любой сможет повторить подобное преступление.

— Ах ты, бессердечная тварь! Я не потерплю такого, это я тебе говорю! — и король в сердцах хлопнул ладонью по столу.

Сомерсет спокойно поклонился. Он даже улыбался:

— Но я и не настаиваю, сир.

— А я думал, настаиваешь… Хорошо.

— Думаю, достаточно будет, если его отошлют назад — его манеры более пристойны в Лестершире, чем в Уайтхолле.

— А это уж мне решать!

— Но решение подобного вопроса унижает ваше королевское достоинство.

— Я сам в состоянии хранить свое королевское достоинство!

— Однако это также входит в обязанности лорда-камергера…

— Придержи свой злобный язык! Что ты постоянно придираешься к несчастному пареньку? Я начинаю думать, Робби, что ты действительно с радостью отрубил бы ему руку. Ха!

— Для меня вполне достаточно его отъезда.

— Он никуда не поедет!

— Не поедет? — Лицо милорда приняло надменное выражение. — Жду приказаний вашего величества касательно этого человека.

Король мрачно смотрел в холодное лицо фаворита. Король был обижен.

— Пришли его сюда. Я дам ему урок придворного этикета, этого вполне достаточно!

— Его величество весьма милостивы!

— И ты это прекрасно знаешь. Если б не мое мягкосердечие, я не вынес бы твоих вечных насмешек. В последнее время ты что-то стал слишком неблагодарным. Чем выше я тебя возношу, тем невыносимее ты становишься. Вот какова твоя благодарность! Я просто тебя распустил.

— Но разве не мое глубокое уважение к вашему величеству повелевает мне наказать того, кто проявил неуважение?

— Ты прекрасно знаешь, что я не об этом говорю! Твое неуважение проявляется в тоне, который ты принял в разговорах со мною, а я этого не потерплю! Ни от кого!

— Однако вы согласны терпеть неуважение большее, если прощаете удар, нанесенный в вашем присутствии.