Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

— Не тревожья, ярл, — пытаясь сохранить самообладание, ответил проповедник. — Я позабочусь о том, чтобы колдунья не причинила вреда твоим воинам. Это бесовское наваждение развеется от истовой молитвы…

Он закрыл лицо капюшоном и соединил руки, принявшись бормотать что-то неразборчивое. Фигура Августина стала похожа на каменную статую, но от нее исходили какие-то текучие волны и токи. Потом губы монаха издали звук, подобный клекоту горной птицы, разорвавший ткань пространства. Напряжение, источаемое проповедником, стало таким сильным, что хирдманны уже не могли на него смотреть, отодвинувшись в сторону.

Дрожь земли утихла, багряное марево над лесом начало медленно таять.

— Больше власть колдуньи не будет над вами тяготеть, — с усилием вымолвил Августин.

Когда он снял с головы капюшон, Братья с трепетом увидели, что лицо его посинело, а из уголка рта стекает кровь. Непостижимая для наблюдателей борьба отняла у проповедника все силы. Он просто сполз на землю и застыл бездвижно.

Это было воспринято воинством Олава как знак к продолжению боя. Воспрянув духом, Волки Одина вновь ринулись вперед, готовясь сполна отплатить своим противницам за мгновенья пережитого страха. Все было кончено довольно быстро, несмотря на упорнейшее сопротивление ратоборок. Энунд Раздвоенная Секира, рубившийся в первых рядах, сумел пробиться к Любаве. На миг он встретился с ней глазами — и вздрогнул: сейчас на него смотрела не прекрасная дева, а дикий зверь, готовый в клочья растерзать любого врага. Отбросив жалость, молодой хирдманн перехватил свою секиру поудобнее и бросился в бой.

— Дочь князя взять живой! — успел крикнуть Олав Медвежья Лапа.

Сбив Любаву с ног, Энунд притиснул ее к земле. Девушка еще пыталась дотянуться ногтями до его лица, источая ненависть и ярость, но сын Торна Белого просто связал ей руки кожаным ремнем. Рысь, Черноглава и Зоремила, исколотые и посеченные вражеским оружием, медленно испускали дух. Несмотря на все свое искусство, четыре женщины ничего не смогли сделать там, где отступила сотня мужчин.

В этот миг победного торжества Волков Одина к ним выехал из-за елей князь Сбыслав на саврасом скакуне. Зерцало, шлем с наушами, наручи и поножи-бутурлыки его звенели алыми бликами. Чуть позади него ехали Хорол и Тороп. Рядом держались гридни в куяках [150] Куяк — панцирь на дощатой основе из круглых пластин и шлемах с наличниками.

— Здрав будь, ярл Олав! — громко приветствовал князь кривичей предводителя хирда. — Боюсь, если бы мои ребята не перегородили все тропы Мольбища, эти веретницы выскользнули бы из твоих рук!

— Ты предлагаешь нам выяснить, кто более достоин получить добычу? — резко отозвался Медвежья Лапа. — Я всегда готов!

— Что ты, ярл! — Сбыслав слез с коня, отдав поводья одному из своих воев, и подошел к нему. — Мы еще не нашли добычу, чтобы ее делить. Но я вижу, твои люди полонили княжью дочь. От нее-то мы все и узнаем.

По знаку князя его наперсник Хорол вытащил поясник и направился к лежащей на земле Любаве. Энунд загородил девушку своим телом.

— Она моя!

Хорол неуверенно оглянулся на своего князя. Сбыслав дернул скулами, не зная, как ответит его союзник на возможное своевольство княжеских людей, как вдруг вперед выступил Августин. Двигался он еще с большим трудом и был желтым, как воск.

— Я думаю, нет необходимости добывать признание у этой девицы, — произнес он очень тихо, но убежденно. — Среди твоих воинов, ярл, найдется человек, который тоже может указать нам место захоронения ладьи.

— Кто же он? — удивился Олав Медвежья Лапа.

— Тойво!

Ярл переглянулся с Агнаром Земляной Бородой. Как видно, не зря фину довелось побывать в подземной стране.

Когда отыскали лучника, монах вперил в него свой острый немигающий взгляд.

— Расскажи нам, что поведали тебе духи, когда ты спускался в жерло холма?

Под тяжестью этого взгляда, проникающего в самое сердце и подавляющего волю, Тойво сник.

— Ты ведь знаешь, где искать Ладью? — не выпускал его из своей железной хватки Августин.

— Нужно идти к ручью, — с усилием выговорил фин. — Это здесь рядом. Но нам придется выкопать лаз.

Сбыслав, жадно ловивший каждое слово стрелка, повернулся к Хоролу и что-то ему нашептал. Воевода с несколькими спешившимися кривичами направились к терему Званимира быстрыми шагами. Увидев это, Любава дернулась, попытавшись подняться, однако Энунд удержал ее за плечо. Девушка вновь смерила его ненавидящим взглядом, но ничего не сказала.