Александр Филимонов - Приди и помоги. Мстислав Удалой

И он как бы шутливо погрозил Никите огромной страшной рукой. Никита не нашелся сразу, что ответить, а когда, как ему показалось, придумал — великан уже уходил в темноту, распоряжаться сборами, да и князь Константин нетерпеливо дернулся в седле:

— Ну — веди, что ли, дорогу показывай.

Обратный путь занял не так много времени. Мстислава Мстиславича они застали в том же положении, в каком оставил его Никита — сидящим возле костра на походном стульце. Рядом с Мстиславом стоял, заложив руки за спину, брат его, Владимир Мстиславич, и они о чем-то вполголоса переговаривались.

— Слышал, князь, что ты зовешь, — сказал Константин, когда слез с коня и подошел к костру. — Приехал вот. Мой полк сейчас выступает, как и договорено. Может, ты передумал?

Мстислав Мстиславич поднялся.

— Прости, князь Константин, что от дела тебя отрываю. Не сердись на старика. Давай-ка сядем. Никита! — окликнул он. — Принеси князю что-нибудь. Сесть чтобы.

Никита поискал глазами, но ничего не нашел, кроме нескольких попон, лежащих тут же неподалеку. Собрал их и свернул, насколько возможно. Получился довольно большой ком, на который, впрочем, князь Константин охотно сел. Мстислав Мстиславич тоже сел, а Владимир остался стоять. Никита отошел в сторону, но так, чтобы слышать, — ему было любопытно, о чем пойдет разговор.

— Завтра день будет страшный, — начал Мстислав Мстиславич, — и может статься — это мы с тобой последний раз так разговариваем. Хочу тебя, князь Константин, спросить: ты сам-то не передумаешь? Не перейдешь к братьям?

Константин вскочил на ноги. Владимир отступил на шаг, а Мстислав Мстиславич остался сидеть, как и сидел.

— Не горячись, погоди. — Он был заметно смущен. Никите, стоявшему поодаль, стало даже жаль своего князя — тот относился к Константину с сердечной теплотой, всегда хорошо о нем отзывался и вот теперь мучился оттого, что приходилось терзать ростовского князя подобными расспросами.

Константин тем временем опять уселся и сидел теперь, опустив голову и не глядя на князя Мстислава.

— Я ведь не обидеть тебя хочу, князь Константин, — медленно, словно с трудом подбирая слова, продолжал Мстислав Мстиславич. — А в этот предсмертный, может быть, час хочу, чтобы ты понял, на что идешь. От братьев тебе обида большая. Но они все же братья тебе, родная кровь! Кровь эту завтра нужно пролить будет! А ты не такой человек, который на братьев легко руку поднимает. Так что, если какие сомнения у тебя есть — скажи. Мне это понятно будет. Братоубийство — грех, даже если ему и оправдание есть.

Князь Константин поднял было голову, чтобы ответить, но передумал и снова опустил. Наверное, Мстислав Мстиславич был прав и такие мысли Константина посещали.

— Тоже важно, что у них войска против нашего будет вдесятеро. — Князь словно не заметил движения Константина. — Да что там — вдесятеро! Куда больше! Нам погибнуть всем очень просто. Уж тебя-то братья не пощадят, я думаю? Чтоб не к ночи было сказано. — Мстислав Мстиславич махнул щепотью себе за левое плечо и еще перекрестился.

Тут князь Константин прервал молчание:

— От обещания не отказываюсь! Ты, Мстислав Мстиславич, про кровь все верно говоришь. Думал я про это. — Константин усмехнулся. — Вспомнил даже, как мать наша нас перед смертью всех вместе собрала — и клятву с нас взяла, что будем в любви жить. Они же первые ту клятву забыли! Георгий на мое место сел, как волк хищный! Даже если бы и ушел я к ним, послужил младшим братьям, помог им с тобой управиться — все равно мне бы от них потом житья не было! Так что я уж с тобой, князь Мстислав.

— Тогда целуй крест! — сурово произнес, поднимаясь на ноги, Мстислав Мстиславич. — Эй, кто меня слышит — все сюда!

Из темноты стали подходить люди — и бояре, и дружинники, и простые ратники-ополченцы. Очень скоро собралась порядочная толпа. Никита, конечно, был одним из первых. Он увидел, как князь Мстислав, сняв со своей шеи блеснувший в неверном свете костра крест, протянул его Константину:

— При всех целуй!

Константин перекрестился, поцеловал трижды крест и вернул его Мстиславу. Князья обнялись — собравшаяся вокруг них толпа ответила восторженным гулом. Никита, понимая, что присутствует при очень важном событии, от которого, может быть, зависит и его завтрашняя участь, почувствовал, как защипало глаза. «Завтра победим непременно, — подумал он. — И с князем ничего не случится — волоску с его головы не дам упасть. Хороший человек Константин, и Мстислав Мстиславич в нем не ошибся».