Юлия Андреева - Ирод Великий

– Кунтус, господин. – Я тряхнул головой, как человек, отгоняющий от себя морок. – Мне сказали, что здесь я увижусь с отцом, но это не…

– Сынок. Ты бросишь меня этим падальщикам? Ты не сжалишься над своим отцом? Предашь родную кровь не побоявшись, что я прокляну тебя именами фурий? Прозерпиной и Плутоном?

– Меня зовут Кунтус Публий Фалькс. И я не знаю этого человека. В первое мгновение мне показалось, что он похож на моего отца, но теперь я ясно вижу, этот «обрубок» не имеет ничего общего с моим благородным родителем.

– Будь ты проклят! – Изуродованный человек сполз со своего кресла и теперь пытался подкатиться поближе ко мне. – Будь ты проклят именами гарпий и фурий!

– Публиев в Риме как собак нерезаных, господа, недалеко отсюда улица легиона Публия, то есть, я не хочу сказать, что Публиев здесь легион, просто Публий был военным трибуном [52] Во главе легиона в период Республики стоял военный трибун, в период Империи – легат. , подчиненные которого прокладывала дорогу, а на этой дороге потом выросла улица. Но только я одного в толк не возьму. Мне обещали встречу с отцом, а здесь я вижу только человека нуждающегося в ударе милосердия.

– Квинт ты или Кунтус, но ты уже ввязался в это дело, гражданин, – в полутьме кто-то, должно быть, достал метательный нож, – а стало быть и ты и этот обрубок ныне умрете. Ничего личного, на всякий случай.

– Убей меня солдатик, я ведь тоже носил красный плащ, ну же, не дай ветерану подохнуть в убожестве и мучениях, ну же, пока эти подонки не расправились и с тобой.

Круг светильников прекрасно освещал центр комнаты где находились мы трое, и не давал возможности разглядеть сидящих у стен наблюдателей. Хотя, судя по шевелению и дыханию, я уже определил, что их четверо.

– Нет ни малейшего желания столь глупо погибать, гражданин, – медоточивым голосом ответил я, на всякий случай, подтягивая к себе Цыпочку, прикрываясь им словно щитом, по судьбе мне сегодня написано обниматься с этим ряженым.

Жаль, невозможно одновременно держать в правой руке меч, а в левой верещащего от ужаса приятеля, и при этом метать припрятанные за поясом ножи.

Но тут за моей спиной послышался топот ног, и оглянувшись на мгновение я успел узреть прекраснейшую картинку – десяток идумейских молодчиков посланных со мной в Рим Иродом.

– Прикройте меня, они там! – я ткнул мечом в сторону своих незримых врагов, механически отбивая летящий в меня нож.

– За мной! – Прикрываясь коротким щитом, десятник вылетел вперед, круша на своем пути светильники. Я влетел в комнату за последним из идумеев, прикрываясь ими. Внезапно сделалось светлее. Я увидел огненную вспышку, и тут же пламя полезло вверх по незамеченной мной ранее занавеске. Я присел и крутанувшись на пятках, перерубил мечом горло узника. Гладий встретился с преградой, руку чуть тряхнуло. Я обернулся в последний момент, увидев то, что и должен был увидеть, залитого кровью отца.

Через меня перескакивали мои люди, летели метательные ножи, масляные светильники, поломанная мебель. Наверное, следовало оттащить отца, чтобы его не затоптали во время заварушки. Но я не сделал этого.

Скажу больше, я даже не поспешил на помощь, готовым погибнуть за меня идумеям, не выяснил, чем закончилось сражение, вместо этого я просто бежал по улице, понимая, что мой меч весь в крови, и омыть его негде и некогда. Бежал, и люди в ужасе давали мне дорогу, а я летел куда-то даже не понимая, что меч можно, в конце концов, спрятать в ножны.

Не знаю, сколько прошло времени. Помню, как поочередно заходил в какие-то трактиры, где требовал холодного вина и столик в самом темном местечке заведения. Я падал на лавку, и подпирая голову руками ждал своего заказанного. А потом пил и быстро уходил, бросив трактирному слуге какие-то деньги и не слушая слов благодарности. Помню, душные едальни ощутимо давили на меня, и я рвался на свежий воздух. Но едва оказывался на солнце, как тут же находил глазами новое злачное местечко и спешил к нему. Несколько раз ко мне подваливали местные шлюхи, пытались заговорить сидящие за соседними столами воины. Не помню, что я отвечал им, и отвечал ли вообще. Потом, меня снова поднимала с места какая-то сила и несла неведомо куда. Припоминаю, что я страстно хотел побыть один и попытаться осмыслить произошедшее и понять, что следует делать дальше. Поначалу я еще тупо старался занимать места напротив выхода или окна, дабы иметь обзор улицы, и видеть, «не отрос ли у меня хвост». Слава Юпитеру Капитолийскому – не смотря на всю мою глупость, меня как будто никто не преследовал.