Антон Хижняк - Даниил Галицкий

— Скорее, скачем в балку! — кричал он.

Дружинники, и без того понимая опасность, подгоняли коней. Вдруг передний упал с коня, второй с разгона наскочил на него и тоже вылетел из седла. Остальные столпились возле них; назад повернуть нельзя — тропинка узка.

Нужно было немедленно что-то придумать. Сзади венгры, а дальше ехать трудно, тропинка кончилась, кони увязнут в снегу. Но ехать дальше не пришлось — сбоку на них с мечами набросились венгры. Это была засада; Дмитрий разозлился, соскочил с коня и выхватил меч, но на него навалились двое и скрутили руки. Только теперь он сообразил, почему слетел с коня передний дружинник — на него накинули петлю.

— Хитро мы обманули! — загоготал молодой венгр, сотский.

Дмитрий оглянулся. По тропинке от дома к ним направились всадники, мчавшиеся по улице. Среди них он узнал Судиславова дружинника. Тот рассматривал пленных и смеялся. Он спросил у Дмитрия:

— Кто вы такие?

Дмитрий молчал. Дружинник, зорко всматриваясь, воскликнул:

— Да я знаю его: это тысяцкий князя Даниила — Дмитрий!

— Тысяцкий?

Венгр удивился. Он не ожидал, что захватит такую важную добычу, и приказал мчать в Галич.

Дмитрия и дружинников связали и погрузили на лошадей.

Вот уже и Днестр, знакомые Дмитрию места. Он был в ярости на себя. Вызвался вперед, не захотел взять всю сотню. Воин! Глумиться будут все — и свои, и враги. Так ладно все шло, путешествие в Новгород было таким удачным — и такой позорный плен!

Дмитрий был крепко связан, у него онемели руки и ноги; горели на морозе уши — шелом свалился где-то, он и не заметил когда.

Скрипят ворота крепости, пленных везут уже по подворью. Всадники остановились у нового терема. Тут их разделили — Дмитрия повели в терем, а дружинников в другую сторону.

На помощь галичанам шли новгородцы, но и враги не сидели сложа руки. Они знали все подробности о новгородском вече, о возглавленном Мстиславом ополчении. До ушей «самого» Папы Римского долетела страшная для него весть — русские люди помогают друг другу. Новгородцы сорвали коварное намерение Папы окатоличить Галичину. Сообщил обо всем Папе монах Генрих. Тогда, после восстания, он перебрался из Галича в шведскую землю, а оттуда под видом купца в Новгород. Там вошел в доверие богатых бояр, посадников, архиепископа. Пока войско Мстислава медленно двигалось, Генрих не только успел известить Папу, но и сам перебрался в Галич.

О Генрихе и о своих и Андриановых подозрениях Кирилл сказал Дмитрию лишь тогда, когда тронулись из Кременца. Дмитрий не только не разгневался за то, что Кирилл промолчал в Новгороде, а, наоборот, поднял его на смех.

— Бояться ничтожного монаха! Да у нас войско какое! Глянь! А ты все перепутал с перепугу. Зачем римскому монаху лезть в купцы? Что-то нескладно ты выдумал.

— Не купец он, а тайный соглядатай.

— Ты рехнулся сам, наслушавшись безумного Андриана, и мне голову забиваешь.

— Но я же узнал его!

— Узнал? Да то купец, на него похожий. Бывают же похожие люди!

— Чего же он мучил Людомира?

— Мучил Генрих, а тебе оный купец свейский мерещится. Не говори никому — засмеют. Лучше за мечом своим присматривай, книжник.

Пристыженный Кирилл умолк.

Дозорные втолкнули Дмитрия в светлицу и стали возле него, поглядывая, не развязались ли веревки на его руках.

Бенедикт сгорал от нетерпения. Он поспешно явился.

— Кого поймали? — довольно воскликнул он. — Боярин Дмитрий?! Мой старый знакомый. Не забыл, как у нас в Буде гостили с Даниилом? А мы выведали, что ты в Новгороде был. Видно, с Мстиславом и возвращаешься?

Дмитрий не отвечал. Бенедикт посмотрел на дверь и обрадовался, когда увидел на пороге Генриха. Пораженный Дмитрий отшатнулся назад. Его схватили дозорные. Бенедикт махнул рукой, и они отпустили пленника.

Генрих сделал два шага, потом еще два, словно бы примериваясь. На чисто выбритом красном лице застыла хитрая улыбка, маленькие лукавые глазки впились в Дмитрия.

— Не узнаешь? Давно виделись… А я на вече в Новгороде был… Что ты там говорил? Забыл? — подбежал он к Дмитрию.

Бенедикт захохотал.

— Забыл! Ум помрачился. Про иное пусть скажет. Где Мстислав и сколько с ним войска? — зарычал он, придвигаясь ближе.

Дмитрий молчал, а затем спокойно ответил:

— Я русский тысяцкий. Может быть, воевода не будет кричать на меня, а прикажет, чтобы развязали руки?

Бенедикт пуще рассвирепел:

— Развяжем, когда скажешь, сколько войска у Мстислава.