Антон Хижняк - Даниил Галицкий

Коней поставили в конюшни, отряхнули пыль с одежды: следовало и умыться с дороги. Знакомый возница угождал Иванке, ходил за ним, как мать за дитятей.

— Пойдем к воде, Иванко.

Они вышли в длинные сени, откуда повеяло прохладой.

— Вот мы сейчас, — сказал приятель Иванки, — нацедим водички.

Иванко оглянулся — никакого колодца нет. Приятель таинственно улыбнулся, взял жбан и подошел к стене. Зажурчала вода. Иванко подбежал. Что за чудо?

— Дивишься? Смотри: то затычка, я ее вынимаю — и вода течет.

И новгородец рассказал, что во многих дворах так водой пользуются. Течет она из дальнего ключа по деревянным желобам.

Хотя и много приезжает в Новгород людей по разным делам, вроде и незаметны они в шумном, большом городе, но весть о прибытии галицкого посольства быстро облетела боярские и купеческие дома, дошла до горожан-ремесленников, в их кузницы и гончарские клети, во дворы шорников и плотников. Оно и неудивительно — всех интересовало, зачем приехали галичане. Будто никто и не объявлял об этом, но простые люди быстро нашли общий язык: дружинник сказал дружиннику. Иванко — своему приятелю вознице, тот — кому-нибудь из новгородцев, и слух пошел гулять по улицам, ничто не могло остановить его. Еще ни из одной Русской земли не приезжали в Новгород с такой просьбой.

«Помочь галичанам прогнать чужеземцев? Да кто же откажется!» — «Далече они, но ведь наши же, русские». — «Надобно ехать». — «Я хоть и не воин, а тоже поеду». — «Куда старого возьмут?» — «Меня? Да я мечом, как молотом, могу». — «А согласится ли князь Мстислав?» — «Пожелают ли дружинники?» — «Поедут. Что им здесь делать? Мечи заржавели». — «А что скажут наши старейшины, архиепископ да посадник?» — «Мыслишь, откажут галичанам?» — «Да они все могут сказать». — «А мы вече соберем». — «Будут скликать вече?» — «Соберут». Такие разговоры велись по всему Новгороду. Народ новгородский всем сердцем воспринял просьбу галичан.

Доложили о приезде посольства и архиепископу — главе новгородской власти. Про то рассказал ему посадник.

Они сидели вдвоем в архиепископской опочивальне.

— Владыко! — вкрадчиво, тихим голосом говорил посадник. — Над этим надлежит поразмыслить, завтра посол галицкий придет к тебе на поклон.

— Знаю, — буркнул архиепископ, насупившись. — Размыслить надобно.

— Я про то и говорю.

Разговор не клеился. Архиепископ задумался. Неутешительные вести принес посадник. Новгородская вольница разгулялась — на площадях и улицах горожане братались с галичанами. На Торжище угощали их медом, будто в праздник. Кузнецы оставили свою работу, толпами бродили по улицам, обнявшись с галичанами, и пели песни. Откуда они взялись, эти нежданные гости?

— О чем они там горланят? — спросил архиепископ у посадника.

— Про вече кричат.

— А про Мстислава?

— Есть и такие, которые дерзостно выкрикивают, будто бы ты, владыко, не миришься с ним и будешь противиться походу в Галич.

— Откуда им знать про то, что мы пререкаемся с Мстиславом? — недовольно оборвал посадника архиепископ.

— Не знаю про то. Токмо боязно, вельми уж разошлись, остановить следует. — Посадник осторожно напомнил, как семь лет назад разъяренные новгородцы прогнали архиепископа Митрофана.

— Снова про Митрофана? — разозлился архиепископ. — Часто вспоминаешь про то! Супротив меня?

Перепуганный посадник подбежал к архиепископу и поцеловал его руку.

— Я с тобой заедино, не подумай дурного. Ты твердо сидишь. А я токмо с тобой. — И тут воспользовался удобным моментом: именно ныне и можно сказать об этом дерзком Мстиславе, пора уже отплатить ему. — Владыко! Ты сомневался, можно ли войско из Новгорода отпустить, боялся, что мало воинов у нас останется. Не бойся, новые полки соберем, да и с суздальцами ныне мирно живем, не пойдут на нас. А у Мстислава злой язык, про тебя такое глаголет…

Архиепископ молчит. Как надоел уже этот Мстислав! И прогнать его нельзя, горожане все за него. Удалой! Все удается ему в битвах, и ничего не поделаешь, не поверят на вече, коли что наговорить на Мстислава.

— «Такое глаголет»… — грубо обрывает архиепископ, — «такое глаголет»… Оставь о нем, вот здесь он у меня, тяжко дышать из-за него. — Архиепископ бьет себя в грудь. — Галичу помочь надобно. Только ежели бы…

— Только ежели бы не Мстислава посылать? — подхватывает его мысль посадник.

Архиепископ хитро улыбается.

— Суесловие… Хитришь! Не свои мысли открываешь, чужие слова повторяешь!