Антон Хижняк - Даниил Галицкий

Узнав, что Людомир ранен, Теодосий прибежал к месту происшествия.

— Где Людомир? Жив он?

— Возле него дед Дубовик, — ответил Иванко.

Теодосий пошел под навес. Дед-лечец уже заново перевязал раны, приложил к ним мазь и сидел, подперев голову руками. При появлении Теодосия и Иванки дед засуетился: ему было приятно, что именно к нему обратились в таком большом деле. Значит, и он помогает воевать против ненавистных баронов. Теодосия он давно знал и удивлялся теперь, что тот, словно воевода, всеми распоряжался.

— Теперь Теодосий за старшего, как воевода, — прошептал ему сухощавый старичок.

— Знаю! — отмахнулся Дубовик.

— Что? Как? — тихо спросил Теодосий.

— Успокоился. Уже со мной говорил… Тяжелые раны… Глаза не будет — вытек, я выскоблил все, что осталось. Заживет… А в боку ребро раздроблено, да это не беда — засохнет. Одного боюсь: зверюги эти, видно, отравленными стрелами ударили Людомира.

— Отравленными?! — вспыхнул Иванко. — Погоди, поймаю тебя! — погрозился он в сторону крепости невидимому Бенедикту.

— Что, не выживет? — отвел Дубовика от толпы встревоженный Теодосий.

— Лекарства у меня хорошие, переборют недуг… Сегодня не скажу, подождать надо денек.

— Один день? — спросил Теодосий.

Лечец не уловил тревоги в словах Теодосия. Разве он знал, что сейчас творится у того в голове, разве он догадывался, какие думы гнетут вожака смердов?! Теодосий размышлял, скоро ли войско Бенедикта возвратится в Галич, удастся ли восставшим ворваться в крепость хотя бы ночью. Надо устроить засады на лесных дорогах, перерезать пути войску. Долго ли удастся продержаться? Теодосий думал сейчас об этом и волновался за Людомира.

Дед Дубовик спокойно ответил:

— Только один день, до завтрашнего вечера. Тогда видно будет.

— Перенести отсюда Людомира!

— Нет, нет, нет! — испугался Дубовик. — Переносить нельзя, пусть так и лежит, стрелы сюда не долетают. Пусть лежит спокойно. Как только пошевелим — умрет: стрелы-то отравленные…

И хотя разговаривали вполголоса, все, кто был под навесом, услыхали ответ Дубовика. Иванко наклонился к Людомиру и спросил:

— Ты слышишь нас, Людомир?

Людомир попытался поднять левую руку.

— Тебе больно?

Людомир с большим трудом пошевелил губами. Теодосий заметил это и цыкнул на всех. В напряженной тишине, словно дыхание Легкого ветерка, услышали шепот Людомира:

— Не болит… Я встану… завтра… Я буду воевать.

Дед Дубовик склонился над раненым и полушепотом велел ему:

— Молчи! Молчи! Отрава в тебе, нельзя шевелиться.

Людомира оставили под навесом. Теодосий поставил пятерых парней, чтобы охраняли раненого и никого к нему не подпускали.

Утром, когда возле крепости собралось еще больше людей, чем вчера, Теодосий ходил с Иванкой от одной толпы к другой и подбадривал:

— Не бойтесь Бенедикта! Если будем все вместе, нам никто не страшен. Ударим по загривку так, чтобы голова слетела!

— Ударим! — весело кричали галичане.

Тут верхом прискакал взъерошенный Мальчонка и крикнул:

— На подворье Судислава тиун собирает дружинников, чтобы в спину нам зайти!

Эта весть напугала повстанцев. Стали сбегаться люди, поднялся шум, кто-то произнес опасное слово: «Пропали!»

Теодосий вскипел:

— Кто там крикнул «пропали»? Мы пропали?! Да еще не родился тот, кто сумел бы нам голову свернуть!

Шум прекратился. Теодосий огляделся вокруг и уверенно бросил:

— Иванко! А ну-ка бери сотню людей. Есть тут закупы Судислава?

— Есть! Есть! — послышалось отовсюду.

— Беги с ними, поговорите с этим тиуном — может, он оглох, так погромче.

Иванко вышел из круга.

— Кто хочет? Пошли со мной!

К нему двинулись люди.

— Да что вы с голыми руками! У кого копья и стрелы — сюда! — воскликнул Иванко. — Вот это хорошо! — радостно похвалил он бегущих к нему вооруженных закупов.

Отобрав человек полтораста, Иванко взмахнул мечом и побежал от крепости. За ним тронулся весь его отряд.

— Воевода! — одобрительно промолвил бородатый старик смерд. Ему трудно было ходить, и он стоял, опершись на палку.

— А ты что думаешь, — спросил Теодосий, — не годны мы быть воеводами?

— Ты что рассердился, добрый человече? — громко ответил старик. — Да я о том и говорю, что воевода хороший.

— А я думал, что насмехаешься, — тепло улыбнулся Теодосий.

— Чтоб ты счастлив был! — примирительно посмотрел на него старик. — Разве я супротив своих? Да эти Суди-славы и Бенедикты вот где у меня сидят, — он показал на сгорбленную спину, — весь век на мне ездят. Бейте их, супостатов!