Антон Хижняк - Даниил Галицкий

— Папа наш, святой Иннокентий, в лоно Католической церкви зовет вас. Я прочту вам грамоту Папы.

Он вытащил из-под сутаны свиток пергамента, встал и, откашлявшись, начал читать папскую буллу. Бояре слушали, склонив головы. Они не знали латинского языка и не понимали, что читает монах. Но Василько и епископ Иоанн прислушивались к каждому слову.

Окончив чтение, монах отдал пергамент князю Васильку.

— Слушай, княже, — первым заговорил епископ, — вельми приятно пишет Папа, до единого слова я все запомнил, и посол его очень складно говорит. Да нам и наша вера приятна. Мы не идем к Папе просить его в нашу веру переходить, почто же он нас тянет в свою? Пусть он молится по-своему. Крест — еще не все. В душе надобно крест и веру иметь. Я с князем Даниилом в поход на Дрогичин ходил и видел там деяния темпличей рыцарей: детям малым головы разбивали, женщин убивали, — а на корзнах и щитах у сих рыцарей крест… — Епископ умолк.

— А Папа посылает их обращать наш народ в веру католическую! — зашумели бояре.

— Нашу землю хотели подмять под себя! О кресте говорят, а крестом в неволю загоняют!

— Знаем и про тайных послов!

— Генрих зачем к нам лазил?!

— Чтоб и нашим детям головы разбить?

Василько поднял руку, и бояре затихли.

— Выслушали мы посла папского. Он свое молвит, а мы свое. Какой ответ дадим? Нет князя Даниила, и митрополита Кирилла нет. Пусть грамота папская лежит. Вернется князь — покажем ему, а тогда уж и ответ через послов пришлем.

Доминиканец встал.

— По дороге в ханскую Орду завез я вам эту буллу. Папа ждет ответа.

Кивнув головой князю и епископу, папский посланец размеренным шагом вышел из комнаты.

Бояре снова зашумели:

— Он нас одурачивать приехал!

— В свою веру обращает!

— Чтоб и мы такими разбойниками стали, как они!

Василько утихомирил их:

— Я вам сказал уже. С мечом пробовали папские воители — ничего не вышло. А ныне с крестом пришли. А мы, пока силы у нас будут, по-своему жить будем. Никто нас не сломит.

Уже месяц прошел после возвращения Даниила из Орды, но он еще никуда не выезжал, сидел в тереме. Тревожило это бояр и воевод.

Андрею-дворскому больше других были ведомы тайные думы Даниила, больше других он знал, чем вызвана черная печаль. Во время длинного пути из Орды Андрей часто сидел с ним в возке. Грустил князь, подобен был осенней неприветливой туче.

— Как ты, Андрей? Не тошно ли тебе оттого, что ездил к врагам нашим? — И умолкал, а потом хватал его за руку и обжигал горячими словами: — Переживем сей срам! Не ради татар, а ради себя ездили! — И сжимал кулаки.

Андрей успокаивал его:

— Уйми свое горе, княже. Не забыл я мудрой твоей речи. Ведь ты сам говорил: «И слово мечом нашим будет». А я слышал слова твои, Батыю сказанные, и уразумел умом своим малым, что значит мудрое слово. Мудрость твоя — второй наш меч.

— Слово! — задумывался Даниил. — Слово! Надобно, чтобы все уразумели, почему пришлось нам с татарами разговаривать. Не забыл ты, как княжич Лев выхватил меч?

…Великое горе пало на голову Даниила: по возвращении домой не застал он в живых любимую жену Анну — без него и похоронили.

Мало видел Андрей Анну, проводя почти все время в походах с князем. Лишь теперь понял, кем она была для Даниила. В походах Даниил никогда не вспоминал о жене, скрывал от людей свою печаль о доме. А теперь все увидели, как сильно горевал князь. Теперь Даниил много бывал с дочерью Доброславой. Она утешала отца в глубоком горе. Как незаметно выросла, поднялась на ноги Доброслава!

Даниил видел, что бояре избегают упоминаний о поездке к татарам, молча сочувствуют ему. А это возмущало Даниила. Пусть немощному сочувствуют, а он еще твердо стоит на ногах. Не плакать, не вздыхать надобно, а мыслить, как врага уничтожить!

Только смерд Теодосий правду в глаза сказал. От этих слов Даниил и до сих пор приходил в бешенство. Но втайне был согласен со смелым дружинником. По дороге из Орды Даниил ни разу не разговаривал с Теодосием, и Теодосий сторонился князя: видно, не мог забыть, как грубо говорил с ним Даниил. По возвращении в Холм Даниил позвал его:

— Почто не идешь ко мне?

Теодосий посмотрел исподлобья.

— А зачем смерду соваться к князю? Способен ли смерд со своим малым умом разумное слово молвить?

Услышав это, Даниил подскочил к Теодосию, больно ухватил его за подбородок, смяв в цепких пальцах Теодосиеву бороду.

— Упрям! — зарычал он и порывисто отошел от Теодосия.