Проспер Мериме - Варфоломеевская ночь

Конечно, думал я, если бы предстояла какая опасность, эти люди, наверное, предвидели бы ее. К тому же главный враг гугенотов великолепный герцог Гиз, — наш «большой человек» и «Лорен», как называл его народ — разве он не был в немилости у короля? Всего этого, не говоря уже о радостном событии, собравшем столько гугенотов в Париже и устранившем возможность всякого предательства, — было вполне достаточно, чтобы успокоить меня.

Если, в то время как я спешил к реке, у меня мелькало предчувствие истины, я старался подавить его. Я повторяю с гордостью, что не мог допустить подобной мысли. Не дай Боже! — можно ведь сказать правду сорок лет спустя, — чтобы все французы несли ответ за пролитую кровь во время заговора не ими задуманного, хотя они и были его исполнителями.

Поэтому меня не очень волновали злые предчувствия; и то возбужденное настроение, которое пробудило во мне свидание с мадам д’О, не покидало меня все время, пока в конце одной узенькой улицы около Лувра, предо мною не открылась река. Слабый свет луны, пробившийся на мгновение сквозь густые облака, озарял спокойную поверхность воды. Пахнувший на меня сырой воздух освежил мою голову. Все это, вместе со спокойным открывшимся предо мною ландшафтом, как будто пробудило меня и мысли мои приняли другое направление.

На некотором расстоянии влево от меня я различал остров с массою скученных строений и мог проследить течение ближайшего рукава реки, застроенного по обоим берегам, но еще без перекинутого через него нового моста, который мне привелось видеть впоследствии. Неподалеку, направо от меня, выделялась на небе темная, бесформенная масса строений Лувра. Только небольшое пространство набережной отделяло меня от реки, по другую сторону которой виднелась неправильная линия строений, без сомнения, представлявшая предместье Сент-Жермен.

Она сказала, что в этом месте будет спуск к реке, и что внизу я найду лодки. Я пошел быстрыми шагами к открытой площадке, на краю которой заметил два столба, вероятно, указывавшие пристань. Едва я сделал несколько шагов, как, случайно обернувшись, увидел с крайне неприятным ощущением, что из мрака выступили три фигуры и двигались за мной, видимо, чтобы отрезать мне отступление. Мое предприятие не было так легко, — это не подлежало сомнению. Но я все-таки решился сделать вид, как будто не замечаю моих преследователей и, призвав на помощь всю свою храбрость, стал быстро спускаться по лестнице. Они были теперь уже совсем близко. Я быстро повернулся к ним.

— Что вы за люди и чего вам от меня нужно? — сказал я, положив руку на эфес шпаги.

Ответа не было. Но они раздвинулись, так что стали полукругом, и один из них засвистел. В тот же момент от темной линии домов отделилось несколько человек, которые стали быстро приближаться к нам.

Положение было серьезное. Бежать… но, взглянув вокруг себя, я убедился, что это невозможно. Позади меня на ступеньках лестницы к реке, я увидел в темноте также несколько человек. Я попался в ловушку. Более ничего не оставалось, как последовать совету мадам и взять одной смелостью. Слова ее еще звучали в моих ушах. Во мне еще достаточно оставалось прежнего возбуждения, чтобы придать мне твердости в эту минуту.

Я сложил руки на груди и гордо вытянулся во весь свой рост.

— Негодяи! — сказал я презрительным тоном, — вы ошиблись. Вы не догадываетесь, с кем имеете дело. Давайте скорее лодку и пусть двое из вас перевезут меня на другую сторону. Вы ответите своей головой или спинами, если только задержите меня!

В ответ на это послышались смех и ругательства, и, прежде чем я успел добавить что-нибудь, к нам приблизилась другая, более значительная группа.

— Кто это, Пьер? — спросил один из них спокойным тоном, из чего я заключил, что наткнулся не на шайку обыкновенных воров.

Говоривший, видимо, был начальником отряда. В берете его торчало перо, и я заметил стальную кирасу, блестевшую под его плащом, в то время, как один из людей поднял фонарь, чтобы лучше разглядеть меня. Его платье было полосатое, черного, белого и зеленого цветов, — ливрея герцога Анжу, брата короля, как я узнал потом, и впоследствии Генрих III; в это время он был близким другом герцога Гиза, а потом его убийцею. Начальник отряда говорил с иностранным акцентом и у него было чрезвычайно смуглое лицо. Черные глаза его сверкали, как два уголька. Я сразу догадался, что он итальянец.

— Задорный петушок, — отвечал солдат, подавший свисток, — только не совсем той породы, что мы думали.