Проспер Мериме - Варфоломеевская ночь

Действия де ла Ну приняли в Ла-Рошели как измену делу гугенотов, и ему не дозволили даже войти в город. После некоторых переговоров власти Ла-Рошели согласились на свидание с ним вне города, но оно не повело ни к чему.

Однако переговоры возобновились через несколько дней. Граф говорил, что у гугенотов нет надежды силой одолеть целую Францию, и что лучше согласиться на мир, чем быть к нему вынужденным; но горожане не считали возможным удовольствоваться только теми гарантиями, которые графу дал король. Убедившись, что де ла Ну по-прежнему верен их делу, граждане приняли его как королевского губернатора Ла-Рошели, с условием, чтобы с ним не входили королевские войска.

Но и после этого переговоры не дали желаемого результата, осада возобновилась, но теперь во главе защитников стал опытный вождь де ла Ну.

Немалой помощью для осажденных служило и то, что многие в католической армии сражались только по чувству долга и были глубоко возмущены событиями Варфоломеевской ночи. И когда Муревель, убийца де Муя, покушавшийся также на убийство адмирала, приехал в лагерь с герцогом Анжуйским, то с ним никто не хотел ни говорить, ни даже идти или стоять рядом, так что герцог вынужден был дать ему назначение в отдаленное приморское укрепление. Герцог Алансонский, совершенно не сочувствовавший событиям Варфоломеевской ночи и к тому же завидовавший герцогу Анжуйскому, задумывал перейти на сторону гугенотов. Король Наваррский, принц Конде и все бывшие с ними также стремились уйти из лагеря, и их приходилось внимательно стеречь. Тем временем де ла Ну, вождь осажденных, свободно посещал враждебный лагерь и старался склонить воюющих к соглашению.

Де ла Ну очень обрадовался, найдя Франсуа и Филиппа в Ла-Рошели, — он их считал погибшими в Варфоломеевскую ночь. В королевском лагере он узнал, что погибшею вместе с отцом считалась и девица де Валькур и что поместья ее уже подарены королем одному из его любимцев.

— Если наше дело восторжествует, — говорил он, — то король, вероятно, возвратит ей часть поместий, но в этом случае он пожелает распорядиться ее замужеством.

Ни я, ни она не заботимся об этих поместьях, — ответил Филипп. — Мы скоро обвенчаемся и уедем в Англию, хотя бы пришлось пробиваться через весь королевский флот, блокирующий город.

Тем не менее де ла Ну послал королю извещение, что дочь графа де Валькура жива и находится в Ла-Рошели. При этом он заявил также, что пока гугеноты будут в состоянии ставить условия, они будут требовать возвращения всех конфискованных у них земель, и просил короля во имя справедливости вытребовать у владельца поместьями де Валькур приличную сумму за формальный отказ наследницы от них в его пользу.

Через месяц получен был ответ, что для девицы де Валькур передана королю сумма в десять тысяч ливров, если она согласна формально отказаться от прав на поместья ее отца.

Де ла Ну не сообщал Филиппу об этих переговорах, но без его ведома взял у Клары необходимую бумагу и однажды вечером, возвратясь из королевского лагеря, явился к ним с двумя слугами, которые несли за ним небольшой, но тяжелый пакет.

— Я очень счастлив, — сказал он Кларе, — что могу передать вам вот это… Филипп, графиня де Валькур уже не бесприданница; это и не подобало бы дочери старинного благородного французского рода.

Через неделю состоялось венчание сэра Филиппа Флетчера с графиней де Валькур в соборе Ла-Рошели.

Граф де ла Ну, как друг и боевой товарищ отца Клары, был ее посаженным отцом, и все дворяне-гугеноты, находившиеся в городе, присутствовали на этой свадьбе.

Три недели спустя осажденные отбили жестокий приступ на бастион Евангелия, и после этого осада затянулась надолго вследствие громадных потерь осаждающих.

Тем временем из Англии прибыл в Ла-Рошель с подкреплениями граф Монгомери. Де ла Ну передал ему командование и покинул город. Вслед за тем принц Анжуйский получил польскую корону и уехал из лагеря со множеством дворян в свое новое королевство. Оставшаяся перед городом королевская армия была так слаба, что осада на деле уже почти совсем прекратилась, и так как блокировавший город королевский флот тоже ушел, то Филипп с женою, в сопровождении Пьера, сели на корабль, отплывавший в Англию.

— Быть может, и мне с Франсуа придется переехать к вам в Англию, — прощаясь, сказала графиня, — но я это сделаю тогда, когда наше дело будет проиграно окончательно. Я еще не теряю надежды, что мы добьемся свободы нашей веры; ходят слухи, что король сошел с ума, герцог Анжуйский царит в Польше, а герцог Алансонский бездетен. Все это подает надежду, что королем Франции будет Генрих Наваррский, а если это случится, во Франции настанут наконец мир и веротерпимость.