Натан Рыбак - Переяславская Рада (Том 1)

Золотаренко спешился, спешились и сотники. Четким, ровным шагом пошли они навстречу послам. Заиграли сто трубачей, ударили в тулумбасы. Кареты остановились, из них вышли великие послы. Боярин Бутурлин в высокой собольей шапке и шитой золотом ферязи шел впереди. За ним – окольничий Алферов, за Алферовым – думный дьяк Лопухин, начальник московских стрельцов Матвеев. Позади стольники, дворяне.

– Пан великий посол, – начал громким голосом Золотаренко, и ветер подхватил и понес по полю слова полковника. – Именем гетмана, именем Войска Запорожского, именем народа края нашего приветствую тебя, желаю здоровья и благословляю ту святую минуту, когда ты, великий посол, и вы, паны послы, братья наши по вере и крови, ступили на землю нашу, щедро политую кровью сынов ее, братьев наших. Не щадя живота своего, бились мы много десятилетий за вольности свои и под булавой гетмана Богдана Хмельницкого ныне осуществляем наивысшее желание свое – стать плечо к плечу с вами, на веки вечные под рукою царя московского, преславного владыки многих царств, воеводств, княжеств и прочих земель, государя Алексея Михайловича, вечная ему слава!

Бутурлин и послы со вниманием выслушали Ивана Золотаренка. Бутурлин низко поклонился, и полковник, сотники и казаки, которые приблизились к посольскому поезду, услыхали басовитый голос боярина:

– Господин полковник преславного и храброго, окрыленного разумом, достохвально отважного гетмана Богдана Хмельницкого, приветствую тебя, казаков всех, и все села и города украинские, именем его величества, царя Алексея Михайловича, великого государя земли нашей. Прислал нас сюда государь, тут, на великой Раде, закрепить волю гетмана вашего, всего народа и войска – принять под высокую цареву руку край ваш, чтоб отныне вы с братьями вашими, русскими людьми, были навеки воедино.

Бутурлин и Золотаренко после этих слов трижды обнялись и поцеловались.

Посольский поезд двинулся к городским воротам. Впереди шли боярин Бутурлин, Золотаренко и Тетеря. За ними послы и сотники, сзади стрельцы, а еще дальше казаки. У ворот снова остановились. Казаки, стоявшие двумя рядами на стенах, дали троекратный залп из мушкетов, и еще громче прозвучало над городом:

– Слава послам царя русского!

– Слава государю московскому!

– Слава братьям нашим! Слава!

Навстречу посольству шло все переяславское духовенство. Протопоп Григорий обратился к великим послам:

– Бояре земли Русской, великие послы государя, могучей державы Русской, достойные дети веры православной! Появление ваше знаменует свободу для православной веры на сей древней славянской земле, которую многочисленные враги хотели сжечь огнем, а народ в неволе адской замучить.

Появление ваше тут, великие послы, знаменует конец для унии и униатов, злых и постыдных отступников, кои народ продали в неволю и неисчислимые обиды ему причинили. Да благословит бог сей день и сей час, когда ступили вы на эту братскую землю!

Бутурлин и послы приложились ко кресту, который держал в руке протопоп.

...Несли впереди цареву икону с ликом спасителя. Послы, протопоп, полковники чинно шли сзади. По улицам едва можно было пройти. Казаки уже не в силах были сдержать толпу. Люди сами взялись за руки. Бутурлин и послы, отвечая на приветственные крики, – они, как один могучий голос, неслись от городских ворот до собора Успения, куда направлялось посольство, – кланялись на все стороны.

После молебна послы уселись в кареты и, сопровождаемые полковником Тетерей и сотниками, поехали в дома, отведенные им для постоя.

В соборе и во всех церквах благовестили, как на праздник.

...Вечером шестого января два всадника остановились перед двором полковника Павла Тетери. Караульный казак сердито замахнулся на них пикой:

– Чего надо? Не знаете, что ли, – тут послы...

Он вдруг осекся и, виновато кланяясь, дрожащими руками растворил ворота. Всадники въехали во двор, соскочили с лошадей и, кинув поводья на руки остолбеневшему казаку, быстро взошли на крыльцо.

Казак, раскрыв рот, еще долго стоял посреди двора, уставив взгляд на дверь, за которой исчезли приехавшие. Если бы не поводья, которые держал в руке, подумал бы, что это почудилось...

Слегка нагнувшись, Хмельницкий перешагнул порог и, скинув на пол жупан, пошел к столу. Тетеря всплеснул руками, вскочил, хотел что-то сказать и понял – не надо. Бутурлин поднялся навстречу гетману. Ничего не говоря, Хмельницкий крепко пожал ему руку. Они обнялись и расцеловались.