Кемаль Тахир - Глубокое ущелье

Из греческих, армянских и других источников известно, что в результате сельджукского, а потом и монгольского завоевания население, обитавшее прежде в этих районах, понесло огромные потери. Значительные массы его уходили на запад и рассеивались там. Немало городского и сельского населения удержалось, однако, на своих местах, попав под господство завоевателей, но сохранив при этом свой язык, особенности быта, культуры и национальную обособленность. Часть населения переходила на службу к тюркским завоевателям и с течением времени, приняв мусульманство, органически вливалась в их среду. Словом, этнические процессы были в тот период очень сложными.

Процессы эти еще более усложнились позже, когда начиная с XIV века османские завоевания были обращены на Балканский полуостров. В XV—XVI веках Османское государство, постепенно превращавшееся в обширную империю, завоевало все страны Балканского полуострова, Южную Венгрию, Молдавию и Валахию, Правобережную Украину, Крым и все северное Причерноморье, Западную Грузию, большую часть Армении, все арабские страны до выхода в Красное море и Северную Африку. Черное море превратилось во внутренний бассейн, воды Мраморного, Эгейского и восточной части Средиземного морей омывали берега, находившиеся под безраздельным господством этой последней и самой могущественной военно-феодальной империи позднего средневековья. Необычайно расширился и круг народов, судьбы которых оказались в зависимости от судеб всей империи.

Сотни тысяч пленных при возвращении завоевателей из походов доставлялись на невольничьи рынки Стамбула и многих городов Ближнего Востока, тысячи и тысячи женщин превращались в рабынь-наложниц. Уже в XIV веке был установлен закон, по которому у покоренного христианского населения отбирали мальчиков в возрасте от 7 до 14 лет, чтобы путем омусульманивания, после специального обучения готовить из них кадры для янычарского войска и придворной службы.

Таким образом происходил трудный и сложный процесс культурного и национального взаимодействия многих народов в составе империи. Этот процесс был менее активен в отдаленных от центра империи провинциях, где покоренное население сохраняло свою компактность и поэтому гораздо меньше было подвержено тюркскому влиянию. В Армении, Курдистане, в ряде центральных и западных районов Малой Азии местное население сохраняло свое самобытное положение, язык и религию, не поддаваясь ассимиляции.

Вот почему история Османского государства, а затем империи представляет жизненный интерес не только для турок, но и для народов огромного географического региона, входившего в ее состав. Недаром Кемаль Тахир эпиграфом к своему роману взял слова, сказанные дедом Назыма Хикмета: «Мы — османцы, в каждом из нас — много разных людей». Как художник-интернационалист, он в первой же фразе книги как бы говорит читателю, что в создании Османского государства принимало участие множество разных народов и этнических групп, противопоставляя этим роман националистической концепции в буржуазной турецкой историографии.

По словам писателя, роман о начале Османского государства задуман им лишь как первая книга дилогии. Вторая книга должна быть посвящена концу Османской империи, ее развалу, подводя, таким образом, итог историческому развитию государства за огромный многовековой период. Итог, каким он видится ныне передовым людям его страны.

«Глубокое ущелье» — роман исторический. Но Кемаль Тахир не ставил перед собой задачи изложить в нем историю основания Османского государства. В книге действуют реальные исторические фигуры — Эртогрул, Осман, Орхан, их родичи и приближенные. Известно также, что тестем Османа был влиятельный шейх Эдебали, возглавлявший религиозно-ремесленное братство ахи, которое служило опорой власти первых османских правителей в городах, хотя вопрос этот еще нуждается в дальнейшем исследовании историков. Акча Коджа, Гюндюз Альп, Дюндар Альп — все эти имена упоминаются в исторических хрониках. Но сведения об их личности и конкретной деятельности, а также о последовательности событий того времени, которые дают летописи, фрагментарны, а в значительной степени и просто легендарны.

Эти обстоятельства позволили автору создать в известной мере собственную интерпретацию истории. Интерпретация эта, с одной стороны, опирается на хорошо изученную им традицию турецкой историографии, а с другой — на собственные представления, подкрепляемые желанием ответить на многие вопросы, занимающие в настоящее время умы прогрессивных деятелей культуры.