Николай Коробков - Скиф

Пленников разводили к кибиткам. Слышались женский плач, крик и вопли пленных, которым выкалывали глаза, — они предназначались для домашних работ, и ослепление вернее всего обеспечивало их покорность.

Лучшие драгоценности были унесены в царскую палатку; слуги провели мимо Октомасады целую толпу отобранных им для себя рабов.

Царь все еще оставался на опустевшей площади. Теперь сюда собрались колдуны и гадатели в высоких шапках, отделанных перьями и рогами, в одеждах, украшенных металлическими погремушками и таинственными изображениями. Они явились, чтобы получить свою долю добычи, так как они хотя и не участвовали в набеге, но все-таки помогали успеху скифов силой своего чародейства.

Наконец дележ кончился. По знаку царя вестник поднял медную трубу, двое других засвистали на дудках из берцовых костей сигнал к сбору. Мгновенно площадка наполнилась людьми. Царь тронул поводья и, повернув лошадь, медленно поехал в степи. За ним двинулись вожди, со всех сторон появились отряды всадников, растянувшиеся длинной цепью.

Толпа колдунов вывела из обтянутого черным войлоком шатра восемнадцать отобранных пленников и погнала их вслед за, двигавшимся впереди чародеем с длинной белой бородой, спускавшейся почти до колен, и коричневым, изрезанным морщинами лицом, обрамленным седыми клочьями волос. Он был так стар, что шел с трудом, и двое прислужников вели его, под руки, в которых он держал золотую чашу и длинный, искусно высеченный из кремня, слабоизогнутый нож с золотой рукояткой.

Сзади нестройной толпой бежали женщины, старики, дети, окружая шествие, смешиваясь с отрядами всадников, потрясавших оружием и мертвыми головами, насаженными на острия пик.

Растянувшись по необозримой ровной степи, покрытой высокой, колышущейся, уже начинавшей желтеть травой, спаленной солнцем, процессия направилась к поднимавшемуся над степью цветущему куполообразному холму, на вершине которого чернело гигантское сооружение.

По мере приближения очертания его становились отчетливее, и процессия, взобравшись на холм, остановилась, наконец, перед огромной кучей сухого хвороста, сложенного в виде пирамиды. Узкая, крутая, грубо сделанная лестница вела к вершине этой груды, где, укрепленный острием вверх, вздымался четко вырисовывавшийся на синем фоне неба большой черный древний меч.

Протягивая к нему руки, царь выехал на середину полукруга, образованного скифами, и произнес громким речитативом, напрягая голос так, что лицо его налилось кровью и на шее резко выступили вздувшиеся жилы:

— О, великий бог, укрепляющий наши силы, дарующий победу нашим мечам! Снова прославил себя в войне твой народ, и, когда он истреблял в битве врагов, ты возбуждал мужество храбрых и несся впереди нас стремительным, все сокрушающим ураганом. Снова вернулись победителями скифы. Прими же, великий бог войны, жертвы от твоего народа и веди нас к новым победам!

Зазвенело оружие, засверкали потрясаемые в воздухе мечи и копья, и стрелы, шумя, полетели по степи.

Колдуны вывели вперед восемнадцать пленников. Они держались спокойно, только один что-то кричал, обращаясь к царю скифов, но голос его терялся среди общего шума. По знаку главного чародея, его схватили за плечи и потащили. Он пытался сопротивляться, но его сдавили, стиснули с боков так, что локти почти сошлись за спиной; его лицо побагровело, рот открылся и глаза налились кровью. Его наклонили вперед, отогнули на спину голову, которую он тщетно силился освободить из охвативших его рук. Старик-кудесник подошел и, сделав возлияние на голову жертвы, огромным кривым ножом переросл напряженное горло со вздувшимися жилами. Кровь хлынула в подставленную большую золотую чашу, широкой струей потекла по телу на затоптанную траву Короткие судороги побежали вниз от плеч к вздрагивающим ногам, розовая пена выступила на губах. Продолжая придерживать отогнутую голову, тело наклонили еще ниже.

Держа над головой наполненную кровью чашу, чародей с торжественной сосредоточенностью поднялся по лестнице на вершину горы черного хвороста, вылил кровь на острие меча, снова спустился и приблизился к телу зарезанного пленника, висевшего на руках жертвоприносителей. Те отстранились и, отогнув голову трупа на плечо, продолжали сбоку поддерживать его. Второму жрецу подали меч, он размахнулся и одним ударом отсек наискось правое плечо, руку и часть бока. Труп бросили на землю, а рука, высоко подкинутая вверх, упала и повисла на хворосте [10]. Тотчас же подвели второго пленника. Снова чародей поднял сосуд для возлияния...