Ольга Гладышева - Крест. Иван II Красный. Том 2

Дружинники взяли на изготовку копья, Иван Иванович и Константин Ростовский осторожно, стараясь не звякнуть, извлекли из ножен мечи. Какая-то возня поднялась, что-то (или кто-то) плюхнулось в воду. Тут же и вопль:

— Помоги-ите!

— A-а, попался, вражина! — это уж ликующий возглас сторожи.

— Свои мы, свои, православные!

— Счас поглядим, можа, обрезанцы вы жидовские али басурмане.

— Свои мы, свои, каки басурмане!

Запылали смоляные факелы, при их свете предстали два испуганных, вымокших и продрогших мужика.

— Из Бежецкой Падины мы... Говор-от услышали родной, за подмогой пришли.

— Из каких таких Падин? Из Бежецкого Верха, что ли? — Хвост бывал в этих местах и знал, кажется, каждый починок.

— Из его, из его, из Верху!

— И чьи же вы?

— Бежецкие, стало быть.

— Чьему боярину служите? Тверскому?

— A-а, вона што... Сами уж не ведаем. Были и тверскими мы, и новгородскими, а нынче, кабыть, к московскому князю прислонились... Так покойный наш дьякон толковал.

— Давно ли покойником стал?

— Да вот-вот, повечеру. Литва поганая налетела, всех посекли, и дьякона тож... Пограбили всё, ни рога, ни куряти не оставили.

— Так-таки всех посекли? — усомнился Хвост. — За что же?

— Ну, не всех, а токмо тех, кто добро своё не отдавал. А литовцы-то до того поганые, застрелят стрелой, а потом стрелу-то эту вынимут из убиенного и обратно суют себе в колчан либо другого кого стрелят.

— Народец хозяйственный, знаем... И много их?

— Куды меньше, чем вас.

— Где они?

— Подались в сторону Весь-Егонска и Устюжны, однако возвернулись и прямо возле озера становище разбили.

— Какого озера, где?

— Бежецко-озеро, вот оно, рядом, туточки. Пьяным-пьяны все, в лёжку лежат. Мы-то с Ерёмкой сбегли и вас заприметили, сразу смикитили, что от московского князя вы, а то кто ещё за нас заступится.

— Озеро длинное? Узкое? А к Бежецку расширяется, так? — допытывался Хвост.

— Так, так, твоя правда, господин!

— Я знаю те места. Это не туточки, вёрст пять отсюда, не меньше. А зачем же вы через наш мост полезли? Как на том берегу очутились?

— С перепугу дёрнули кругалём.

— Сколько всего всё-таки литовцев-то, если счётом?

— Куды меньше, чем вас, говорю же!

Больше ничего из мужиков выудить не удалось. Иван Акинфыч отправил на разведку надёжную сторожу, а всему воинству сказал изготовиться к бою. Князья и второй воевода Вельяминов с ним согласились. Надевали стальные кольчуги, а у кого их не было, кожаные тягилеи и суконные с бляшками куяки. Проверяли луки и стрелы, а особо надеялись ввиду темноты и вероятной рукопашной схватки на клевцы — топорики с острым клювом на конце, которыми ловчее проламывать латы и крепкие доспехи.

Едва-едва посинело небо, а сторожа уж вернулась с языком. Пригодился толковин-литвин, бежавший с Евнутием от Ольгерда и крестившийся в Москве, став тоже, как и князь его, Иваном.

Пленник, то ли пьяный, то ли сильно озябший, говорил косноязычно, но не запирался, удалось выведать всё, что нужно. Оказалось, что верхоконный отряд литовских ратников некогда состоял на службе у князя Нариманта. Когда тот, жестоко преследуемый младшими братьями Ольгердом и Кейстутом, бежал в Орду, часть его дружины застряла в устюжской лесной глуши, не смея ни в Литву возвратиться, ни за своим князем через чужие и неведомые земли последовать. Ничего не оставалось, как скитаться по малообжитым немереным просторам Новгородчины. Сначала искали добычи в честном бою, потом стали подстерегать слабоохраняемые обозы купцов, а под конец до того убожились, что стали пробавляться татьбой и грабежом мирных жителей.

— Так это уже не дружина, а шайка разбойников, — заключил Иван Иванович и вопросительно посмотрел на своих воевод. Те промолчали. Оно, конечно, так — шайка разбойников, однако же в шайке этой пять десятков воинов, которые в своей жизни ничего не умели делать, кроме как ратовать оружием. И делать это они станут, не щадя живота, понимая, что в случае поражения ждёт их либо казнь смертная, либо невольничий рынок.

После короткого военного совета решили: пойти княжескими дружинами, а городское и сельское ополчение, малоискушённое и не охочее до воительства, определить на охрану моста и обоза.

Два батюшки, пришедшие с московской и ростовской княжескими дружинами, благословляли воинов, кропили святой водой. Прежде чем прикрепить ремёнными поворзнями к левой руке щит, а к правой — копьё и меч, ратники поспешно крестились и кланялись перед походным складнем из трёх икон — Спасителя, Богоматери, Николы Угодника. Выстраивались поотрядно, негромко переговаривались: