Вадим Полуян - Юрий Звенигородский

Василий довольно потирал руки: «Им не подраться, нам не посмотреть!» Но посмотреть не пришлось. В дальних далях Сибири Тохтамыш неожиданно скончал свои дни. Известие о его конце было тут же сопровождено другим, не менее важным: в городе Отраре, что в середине Азии, в разгар подготовки похода в Китай, внезапно умер владыка мира Темир-Аксак. Два враждующие гиганта, оба, каждый по-своему, враждебные Московскому государству, исчезли с лица земли. Остались менее значительные, но не менее страшные — Эдигей и Витовт. Последний, только что наголову разбитый первым, постепенно приходил в чувства.

— Не ждал от тестя такого промаха, — прошелся взад-вперед государь-братец, имея в виду битву на Ворскле.

— Иван Всеволож рассказывал, — вспомнил Юрий, — будто бы польская королева Ядвига, хвалящаяся своей проницательностью, предупреждала Витовта о поражении.

— Тесть мой не суеверен, — остановил похаживание Василий и сел за стол.

— Чую, ты новое думаешь поручить мне, брат? — поднял Юрий вопрошающий взор.

Василий откашлялся.

— Боюсь, Гюрга, когда узнаешь, не лишился б рассудка, — молвил он, загадочно ухмыляясь.

И вправду, как бы из таких опасений, государь издалека повел речь о том, что Орда, которой давно уж не платим дань, снова хочет поставить на колени Москву испытанным Батыевым способом. Смерть пьяницы Тимур-Кутлуга еще более укрепила власть темника Эдигея. Он сделал великим ханом своего двуродного брата Шадибека, тоже любителя пиров и удовольствий, чтобы еще успешнее властвовать от его имени.

Юрий устал от головоломок. Нетерпеливо спросил:

— Чем хочешь напугать меня? После Мамая, Тохтамыша, Темир-Аксака не Эдигеем ли?

— Не напугать, — возразил Василий. — Обрадовать. Лишь опасаюсь: не была бы радость чрезмерной.

И сызнова — разговор о тесте. Оказывается, обжегшийся на Орде Витовт опять тянет лапу к московским землям. Зарится на Псков, Новгород. Василий, угрожаемый воинственным темником, теснимый жадным литвином, размышлял: от кого начать отбиваться? А главное, с кем начать? Нужен мощный союзник! Кто бы мог им стать?

— Тверь! — ткнул пальцем в небо Юрий.

Василий покачал головой:

— Иван Тверской, не успев сделаться великим князем, отправил к Эдигею посла с верноподданническими заверениями.

— Рязань! — продолжал гадать Юрий.

Брат махнул рукой:

— Олег Рязанский на ладан дышит, а сын его Федор левым оком глядит на Москву, правым на Орду.

Юрий подумал о немцах, поляках, но даже не произнес этих мыслей вслух. Сдаваясь, пожал плечами. И тут государь-братец сразил его, назвав союзника:

— Одноименец твой, Юрий Святославич Смоленский!

У Юрия стены закружились перед глазами. Возникло чистой белизны облако, постепенно принимая очертания человека, оно явило девичий облик. Узнал тонкий стан, вдохновенный лик, гордую осанку. Сами собой вырвались грустные, страдальческие слова:

— У ее отца нет своего княжества. Смоленск захвачен Витовтом. Князь-изгой неподходящий союзник.

— Ее отца! — понимающе хмыкнул брат. И еще раз обрадовал: — Помнишь Елисея Лисицу? — На Юрьев кивок разъяснил: — Сей опытный лис был мною заслан в Смоленск. Там поднимают голову противолитовские силы. Народ готов к бунту. Твой будущий тесть может взять город малым войском, которое мы ему предоставим. Он опять станет крепок, да еще независим. Погляжу я, как вытянется Витовтов лик!

Юрий задал важный вопрос:

— Что на сей счет говорят бояре?

— Оба Ивана — за! — сообщил Василий, имея в виду Всеволожа и Кошкина. — Остальные — с ними. Лишь старики чешут бороды.

В комнате воцарилась приятная тишина. Уютно потрескивали дрова в печи. Низкое зимнее солнышко сквозь оконце все окрашивало розовыми оттенками: беленые стены, брусчатый потолок, штучный дубовый пол. Хотелось думать о благостном или предаваться спокойной тихой беседе.

— Знаешь, друже? — улыбался брату Василий. — Нет, ты не знаешь, что матунька тебя родила в сорочке. Тебе во всем, всегда и везде везет. Во Пскове отменно встретил мою жену.

— То-то теперь у нее в недругах хожу, — возразил Юрий.

— Торжок отторг от непокорного Новгорода, — пропустил его слова мимо ушей старший брат.

— То-то семьдесят новоторжцев были лишены жизней самым свирепым образом! — не мог забыть Юрий.

Василий пристукнул ладонью по столу.

— Великие Булгары взял приступом!

— Воеводы брали, — отмахнулся младший брат.

— Завтра без воевод, одного пошлю, — пригрозил государь. — Едешь с большой охраной в Коломну. Встретишь на рязанской границе от моего имени Юрия Святославича с семьей и ближними людьми. — Василий встал из-за стола и подчеркнуто повторил: — С семьей! — На том, полагая разговору конец, направился к двери. Вышел с многозначительными словами: — Сам буду твоим сватом, Гюрька. Токмо старайся! Чтобы Смоленский был целиком наш, до малой косточки!