Вадим Полуян - Юрий Звенигородский

Ночью был сильный дождь. Проник сквозь лапник. Одежда отсырела почти насквозь. Мысли были об Анастасии: как она в курной избе?

Спящие рядом сыновья, Василий с Дмитрием, проснулись и зашевелились. Слава Богу, Дмитрий Красный в Галиче: не перенес бы отрок столь беспросветно мрачного похода.

Едва Юрий кашлянул, старший сын затеял речь:

— Тата, разглядел ли на противоположном берегу костры?

— Еще б не разглядеть! — откликнулся отец.

— Московская сила! Сура пока что разделяет нас.

— И будет разделять, — подал голос Дмитрий. — Перебраться через такую реку — не шаг шагнуть. Кто начнет переправу, будет бит еще на воде.

— Зато, — развил братнюю мысль Василий, — стоит нам отойти от берега, московляне тут же сядут на хвост.

— Так и будем стоять? — растерялся Шемяка.

— Спите! — оборвал отец. А сам не выдержал, подумал вслух: — Хоть бы знать, какой брат во главе войска, Андрей иль Петр?

— Дядя Андрей, — попытался угадать Шемяка.

Василий предложил сесть в лодку и с белым платом поплыть к противнику: там узнать все. Средний брат возразил, что переплыть дадут, а назад не пустят. Пришлось князю вновь приструнить княжичей, чтоб доспать ночь.

Утром — туч как не было. Рассвет явил чистое небо. Заря зажгла восток, засияло солнце.

Продрогший Юрий Дмитрич подошел к костру, стал греться. Огонь разложен был у крутого берега. Галицкий был уже тут как тут, сухой, выспавшийся.

— Кто тебе, господине, ставил шалаш? Мне Ивашка Светёныш.

Князь не ответил, глядел из-под руки. От противоположного берега отходила лодка с белым полотнищем. Ну все по словам сына Васеньки. Только в лодке не галичане, а московляне. Два гребца и… Кто же третий?

— Вот тебе на! — выпрямился Галицкий. — Переговорщики. Ого! Не просто кто-нибудь: сам воевода! Над ним знамя!

— Андрей? Петр? — гадал, как юноши-сыновья давеча, всматривался, привставал на носках близорукий Юрий Дмитрич.

И вдруг услышал от глазастого Галицкого:

— Константин!

Юрий уже и сам разглядел: Константин!

Сбежал на берег по крутой тропе. За ним — боярин Борис, кликнувший людей. Юрий сделал знак, чтобы остались все наверху. Лодка ткнулась носом в землю. Вышел воевода, гребцы застыли у весел.

Братья сошлись на прибрежном галечнике, обнялись крепко-накрепко. Юрий заметил на щеках Константина капли. То ли слезы, то ли речные брызги.

— Очи невольно плачут, созерцаючи тебя, брат, — признался младший из Дмитричей.

Старший спросил:

— Где Андрей с Петром?

Константин начал издалека:

— Всем ныне заправляет дщерь Витовтова и этот — как его? — литовский выходец, одноименец твой, Наримантов. Затмил самых именитых бояр. Верховодит! Я, Петр и Андрей умышленно были посланы против родного брата, дабы доказать свою верность племяннику. От безвыходности подчинились, ибо Витовт изготовился для прыжка. Софья пока что отговорила отца от немедленного вторжения. Дескать, ты, брат, не имея достаточных сил, скоро утихомиришься. Так что Витовтовых опекунских усилий пока не требуется. Я, соображая все обстоятельства, заключил ряд [88] Ряд — соглашение, договор. с мальчишкой, живу в Москве. А что делать? Всё бы сопротивление мое под Витовтовым кулаком выражалось в отсиживании у новгородцев. Они, конечно, не выдадут, да дело ли бессильно прятаться у друзей за пазухой? Андрей с Петром, как ты знаешь, отказались от своих прав еще при покойном Василии.

Он замолчал. Юрий не торопил. Чувствовал: витиеватые объяснения тяжелы для прямого, честного Константина.

Когда же вынужденный воевода племянника продолжил речь, князь был огорошен его известием.

— Пока мы шли к Костроме, а ты — к Нижнему, два ордынских отряда во главе с царевичем и мурзой с ходу врасплох захватили Галич. Ватазин бежал в леса.

— А Дмитрий? — вскрикнул Юрий. — Мой сын Дмитрий Красный! Он не с нами. Он — в городе.

— Стало быть, увезен Ватазиным, — успокоил брат. — В городе его нет: я там был. Галич изрядно пожжен и пограблен. При нашем приближении татары ушли в сторону Рязани, Андрей и Петр бросились вдогон. Мне же выпала горькая доля преследовать тебя. Настичь, разбить, доставить в Москву на судилище скорое и неправое: таков наказ.

— Галич!.. Галич! — горько повторял Юрий, глядя на противоположный берег. — Ужель Дмитрий увезен татарами?

— Галич освобожден, а о младшем твоем я не ведаю, — молвил Константин. И в сердцах прибавил: — Князья дерутся… Татары грабят… Земля страдает…