Вадим Полуян - Юрий Звенигородский

— В Галич!

Бояре, выходя, продолжили:

— Там стены прочнее.

— Народу больше.

— В крайности помогут и датчане. Наш князь жил с ними хорошо!

При выходе Асайка Карачурин догнав бояр:

— Данилу и Борису Гюргибек велел вернуться.

Галицкий с Чешком вновь явились в княжеской Передней.

Юрий сидел на лавке, тяжко задумавшись. Пригласив кивком вошедших сесть, начал речь:

— Как скажешь, друг Борис, кто из бояр готов меня поддержать против племянника?

Галицкий прикинул:

— Кто, кто? Старейшие, пожалуй, станут за тебя. Илья Иваныч, сын знатного Ивана Родионыча Квашни. Еще Петр Константиныч, что наместником в Ростове. Ну и Иван Никитич: хотя древен, да не слаб.

— Так, — пристукнул пальцами по лавке князь. — Кто против?

Знаток вельможеских пристрастий перевел дух:

— За супротивниками дело не станет. Внук Четов Шея, Красный-Снабдя, братья Плещеевы, Белевут с Полем, воевода Юрий Патрикеич, заехавший [81] Заехать — местническое выражение, сесть или стать выше, не по праву занять чужое место. многих маститых. И, конечно, два Ивана: Кошкин сын, а с ним…

— Иван Всеволож, — подсказал князь. — Самый умный, самый хитрый, оттого самый опасный.

Галицкий наклонил голову.

Юрий Дмитрич в явном смущении промолвил:

— Мне потребны верные послы к молокососу, на чью голову сегодня возлагают золотую шапку. Задача опасная. Язык не поворачивается послать. Ведь не перед куклой-государем предстоит править посольство, а перед его великомощным окружением. Слова для оглашенья жесткие. За ними может ждать темница. А еще хуже — смерть.

Князь замолчал. Примолкли и бояре. Данило Чешко, чего трудно было ожидать, холодным голосом изрек:

— Ты, княже, нас позвал, стало быть, сделал выбор. И выбор правильный. Кто, как не мы? — Он подтолкнул Галицкого локтем: — Верно, Васильич?

Тот кивнул с таким спокойствием, как будто отправлялся с поручением спросить о государевом здоровье:

— Ехать так ехать.

Оба глянули на князя вопросительно.

Юрий Дмитрич глухо и с большой медлительностью изложил суть:

— Я, как старейший из потомков Иоанна Даниловича, внука Александра Невского, по отеческим и дедовским законам надеваю золотую шапку великого князя Московского. Сыну моему, племяннику Василию, готов оставить свой удел. Коли Совет бояр великокняжеских, а с ними богомолец наш владыка Фотий против исконной правды, готов стоять за нее всеми своими силами. Не словом, так мечом. И пусть нас Бог рассудит! [82] « Пусть нас Бог рассудит » — так говорили, намереваясь решить спор военными средствами.

Данило и Борис согласно закивали. Первый деловито уточнил:

— А ежели Совет отважится на брань?

Юрий развел руками.

Галицкий прищелкнул пальцами:

— Однако, — он погрозил в пространство, — есть одна маленькая хитрость: станут за мечи хвататься, мы, господин, предложим небольшое перемирие. Надо ж собраться. И тебе, и им. Главное — нам! Снарядить местичей в войско — не овец согнать в отару.

Юрий оценил эту предусмотрительность. Прощаясь, бывший дядька заговорщически обещал уже в сенях:

— Бросят в темницу, отыщем ниточку уведомить о всех переговорах. Будь надежен!

Князь попросил:

— Пусть сыновья любыми способами будут в Галиче. Спешу туда!

Споспешники ушли, остался один. Взялся за виски: страшная смута затевается! Вспомнил себя у высоченноскальных стен Смоленска. С земли на заборола глянь — шапка отвалится. По обе стороны — вверху, внизу — свои, русские: без толмача переругивайся. Опять он на сей раз внизу. Откроют ли ворота? Возьмет ли крепость?

Есть иной путь: покориться. Не мальчишке, нет, не младышу великокняжеского рода Калиты, а подколенникам, заносчивым холопам, что по смерти венценосца растащили меж собой высшую власть. Ивашка Кошкин да Ивашка Всеволож станут свысока шпынять законного невенчанного государя, словно выродившегося удельного владетеля. Посылать куда-нибудь начнут, хотя бы в Новгород наместником, как Константина. Боже правый!

Вот он, новый устав наследования, так опрометчиво введенный татунькой! Софья в свое время не дала наследника, государь не в свое время помер. На троне — малолеток, а воистину сказать, никто! Ибо кучка грызущихся между собой временщиков — не власть, а потерявшая пристойный вид тень власти.

Представилось, как могло быть иначе. По старому испытанному праву страной владел бы вслед за татунькой Владимир Храбрый, за ним — братец Василий, теперь — он, Юрий. Бразды правления ни на минуту бы не выпали из освященных Божьим Промыслом единых, мужественных рук. Сейчас их друг у друга рвут временщики. Внушительно кричат, поглаживая детскую головку: «Да здравствует великий князь Василь Васильич!» Глумотворцы! [83] Глумотворец — странствующий актер, скоморох. От слова «глум» — игра, забава, шумное веселье.