Фаина Гримберг - Хей, Осман!

Рокотали струны ребапов, заливались деревянные флейты-неи... Плясали танцоры в пёстрых кафтанах, затянув туго пояса... Начинались разного рода состязания. Поднимали мужики тяжёлые камни-валуны, наклонившись, вытянув книзу руки и напруживаясь; напрягались лица, темно краснели... Борцы натирали друг друга смешанным с водой оливковым маслом... Осман любовался стройными, могучими красавцами-богатырями-пехливанами... Играли мышцами упругими смуглыми молодые тела, улыбались белые зубы... Многие ещё продолжали отращивать волосы и носить две косы, по старинному обычаю тюрок; но Осман приметил и многих юношей с бритыми головами... Те, что носили косы, укладывали их перед началом борьбы в узел на затылке, стягивали, чтобы не упали, не помешали... Осман с грустью глядел на юношей с бритыми головами... «Эх! Выводятся старые обычаи!..» - думалось невольно... Однако не говорил ничего, не произносил слов осуждения молодых за их новшества...

Борцы-пехливаны проходили, сильные, лёгким шагом мимо почётных гостей.

- О, пехливаны! - возглашал глашатай и дул в бычий рог. - О, пехливаны! Да будет борьба честной и да приведёт Аллах достойнейшего к победе!..

Тела молодые живые блестели в солнечном свете... Разбившись на пары, принялись бороться пехливаны... Вот один ударил другого в ухо... Крики разносятся нестройные, кричат, что так бить не по обычаю!.. А борец, которого так неверно ударили, вдруг отрывает резко соперника от земли и бросает на траву... Многие зрители вскакивают, кричат... А вот ещё пехливан падает поверженный, но напрасно победитель радуется; упавший подымается, захватывает противника своего позади спины, и вот уже оборачивается поражение победой!..

Звенит-гремит музыка... Музыканты покачивают головами в тюрбанах округлых, пальцы длинные перебирают звонко струны, бьют-стучат в бубны... Женщины, прикрывая лица платками, грудятся в отдалении от мужчин, глядят на музыкантов...

В одной из крепостей Осману поднесли в дар мраморную статую, сделанную в глубокой древности. Статуя эта изображала полунагую женщину. Вся нижняя часть её тела, видевшегося таким нежно-изящным, таким белоснежным, была задрапирована складчатой тканью; и трудно было поверить, что эта ткань - на самом деле - камень, белый камень! А груди у этой женщины были, как белые круглые чаши... И в руках она держала нечто круглое, на- подобающее круглый белый щит... Но одна рука была отбита более чем до половины... И голова... Не было ни головы, ни шеи - отбиты!.. Но как странно! Такая, без головы, без руки, эта мраморная женщина всё равно оставалась прелестной, оставалась красавицей...

- Идол! - произнёс в задумчивости Осман. - Языческий идол... Но видывал я такое... Следует, конечно, разбить его... - Но Осман не спешил отдать приказ уничтожить статую... Обернулся к Михалу, стоявшему рядом... : - Видно, кто-то уже пытался убить её!..

- Да, - Михал кивнул, - христиане уничтожают такие скульптуры. Видишь, у неё нет головы, нет руки. Ясно, что её свергали с высокой подставки... Христиане уничтожили множество таких статуй!.. А сколько покалечили!.. Сколько я видел языческих богов и богинь с отбитыми носами, отбитыми руками, отбитыми головами... Помню, я был ещё малым, когда отец мой ссорился с церковниками из-за статуй подобных. Отец хотел препятствовать разрушению одного языческого храма, но ничего не вышло! Поп натравил крестьян на отца, едва они не убили своего владетеля!..

- Но я много видывал полуразрушенных капищ и статуй. Помнишь, как ты мне рассказывал о них?.. - Михал кивнул с улыбкой. Осман продолжал говорить: - Но если священнослужители неверных ломают и рушат своё прошедшее, убивают красоту, то мы, я и мои люди, будем это спасать!.. - И Осман велел отправить статую языческой богини в Йенишехир... В наше время эту статую можно увидеть в Анталье, в Археологическом музее, который считается одним из лучших в современной Турции...

В дар Осману подносили оружие, парадную одежду шёлковую, вышитую золотыми нитями... Осман приказывал отдаривать людей деньгами... Слуги вынимали монеты золотые из мешков кожаных, нарочно взятых в дорогу... Осману вдруг показалось однажды, будто он узнаёт те самые монеты, которые показывал ему в далёком его детстве отец Эртугрул!..

Снова проезжали мимо храмов языческих. Осман глядел, молчал... Про себя, в уме, говорил: «Вы, языческие идолы, мы теперь ваши хранители, мы - тюрки! Мы наследники законные тех, которые создали вас... Нашими руками вы будете спасены...»

Подзывал верного Михала, указывал ему на статую кудрявого нагого юноши: