Виктория Холт - Исповедь королевы

Могла ли я предотвратить все это? Да, но если бы была другой, если бы никогда не вела жизнь, полную эгоистических удовольствий. Я не была виновна в том, в чем меня обвиняли в этой кошмарной истории с бриллиантовым ожерельем. Но трагедия моя заключалась в том, что моя репутация была такова, что меня можно было во всем этом заподозрить.

Я должна письменно изложить здесь историю бриллиантового ожерелья, которая, по мере того как росло напряжение по поводу судебного разбирательства и во время самого этого разбирательства, постепенно становилась известной мне.

Когда я узнала об этом, моя беззаботность покинула меня. Думаю, именно тогда я впервые начала понимать, какое настроение господствовало во Франции, и впервые осознала, насколько некрепок пьедестал, поддерживающий монархию.

В самом центре этой драмы находился принц Роган. Казалось бы, он был обманут. Но очень трудно было понять, как человек с таким уровнем образования и культуры мог быть так легко обведен вокруг пальца. Возможно, дело было каким-то образом связано с этим таинственным Калиостро, которого арестовали вместе с Роганом и который все еще остается неопределенной и неясной фигурой, загадочной личностью. Колдун он или шарлатан? Этого я никогда не узнаю. Возможно, самой важной фигурой во всем этом отвратительном деле была графиня де ла Мотт-Валуа. Потом, после того как завершилось это несчастное судебное дело, эта женщина стала писать свои сенсационные, лживые и пошлые истории о моей жизни. Это был мой враг, с которым я никогда не встречалась и которому не причинила никакого вреда, если не считать того, что взошла на трон Франции. Ее история была необычной. Она заявила, что происходит из королевской династии Валуа, той ветви этого знатного французского семейства, которая управляла страной до Бурбонов. Она была дочерью некоего Жака Сен-Реми, который, как она заявляла, происходил от короля Генриха II. Оказалось, что это правда, поскольку Генрих II имел незаконного сына от некой Николь де Савиньи, которого в честь его отца окрестили Генрихом и который был им узаконен и получил титул барона де Луз и де Валуа.

В детстве Жанна испытывала ужасающую нужду. Она знала, что происходит из династии Валуа, и никогда не забывала об этом. В те дни, когда она жила на деньги, вырученные ею в результате такого грандиозного мошенничества, у нее повсюду красовался герб ее семейства. Он был на ее карете, на ее доме — словом, везде, где только можно было его поместить.

Ребенком Жанна росла в жалкой нищете, и эта нищета, усугублявшаяся сознанием того, что в ней течет королевская кровь, вполне могла стать причиной ее ненависти ко мне и ее желания любой ценой завоевать тот статус, который, как она считала, по праву принадлежал ей.

Несомненно, когда Генрих де Сен-Реми, сын Генриха II, жил в своем прекрасном замке, все было замечательно, но в течение последующих лет Сен-Реми оказались не в состоянии поддерживать прежний уровень жизни. Постепенно рвы вокруг замка заполнились застоявшейся водой, крыша провалилась, и верхняя часть замка уже не была защищена от непогоды. К тому времени, когда родился отец Жанны, замок превратился в развалины. Ее отец был человеком большой физической силы, но, к сожалению, у него отсутствовало желание возродить былое богатство своей семьи, поскольку это требовало больших усилий, его же интересовали только пьянство и разврат, поэтому он постепенно спустил все, что еще оставалось от былого благополучия.

Отец Жанны соблазнил одну деревенскую девушку по имени Жоссель, а когда у них родился ребенок, женился на ней. Она оказалась женщиной довольно распущенного нрава, а так как отец Жанны ничем, кроме выпивки, не интересовался, то жена вскоре начала главенствовать в семье.

Жанна была одной из троих детей. Родители не заботились о своих отпрысках, и они жили в жалкой лачуге, ходили раздетыми, потому что у них не было никакой одежды, и умерли бы от голода, если бы не усилия кюре и нескольких крестьян, которые жалели малышей.

Теперь, когда я думаю обо всем этом, я могу простить ее, потому что познала даже более ужасную нищету; чем та, которую она, должно быть, выносила, будучи, ребенком. Но в то время мне было трудно ее понять. Сейчас я понимаю, что она просто чувствовала необходимость отомстить обществу, и даже могу испытывать в своем сердце жалость к этой женщине.

Как несчастен, наверное, был этот ребенок! Но в то время как она, раздетая, дрожала от холода и голода, она все же никогда не забывала о том, что является потомком королевской династии Валуа.