Хосе Рисаль - Флибустьеры

Франсиско Меркадо-и-Рисаль арендовал землю у монахов-доминиканцев и, может быть, поэтому испытывал к ним острую неприязнь. Не любил он и представителей жандармерии, от произвола которых не могло защитить ни богатство, ни заслуги, ни знатное происхождение. Для какого-нибудь ничтожного сержанта почтенный Франсиско и его жена Теодора Алонсо, происходившая из дворян, были всего-навсего презренные «индио» Вот почему, как и многие другие представители филиппинской интеллигенции, Меркадо-и-Рисаль все чаще подумывал, что настала пора уравнять филиппинцев с испанцами во всех правах.

Впечатлительный ребенок, Хосе видел залитые водой рисовые поля, кишащие огромными пиявками, которые присасываются к ногам; склоненных над грядками крестьян; табачные плантации, высокие стебли сахарного тростника, звенящие от ветра, убогие жилища бедноты; серых буйволов с огромными кольчатыми рогами.

И эти поля, и плантации, и буйволы, и кокосовые пальмы, и даже прекрасное озеро Бай, самое большое на Лусоне, — все, все принадлежало монашеским орденам. Охотники за тагальским «золотым оленем» были грубы, жестоки, ради наживы не щадили никого.

Чадолюбивый Франсиско не мог смириться с мыслью, что его одиннадцать детей, сделавшись взрослыми, будут чувствовать себя людьми «второго сорта». Вот почему каждому из них он старался дать образование и не жалел на это денег. С большим интересом следил он за развитием любимого сына Хосе. В пять лет Хосе уже свободно читал книги на испанском языке, хорошо рисовал, лепил из глины фигурки буйволов, петухов и уродливых ящериц чакон. От матери — Теодоры, — женщины высокообразованной, математика, поэтессы, перенял он любовь к науке и литературе.

После окончания школы в Биньяне родители решили определить сына в иезуитскую коллегию Атенео, которая открывала дорогу в старый Манильский университет св. Фомы. Но в это время сравнительно благополучная и мирная жизнь семьи Меркадо-и-Рисаля была нарушена. Произошли события, которые глубоко потрясли всю семью, и особенно юного Хосе Рисаля.

Совсем неподалеку от Биньяна и Каламбы, в приморском городе Кавите, в январе 1872 года вспыхнуло восстание. Рабочие-филиппинцы перебили испанских офицеров, захватили арсенал. К рабочим примкнули крестьяне окрестных деревень, туземный артиллерийский полк, местные священники, недовольные засилием испанских монахов, а также представители разночинной интеллигенции. Повстанцы с криками: «Смерть монахам и испанцам!» — двинулись на Манилу. С восставшими жестоко расправились: многих расстреляли на Багумбаянском поле в Маниле, других сослали на остров Минданао. Испанские палачи присвоили повстанцам презрительную кличку «флибустьеры», то есть бунтовщики, пираты. Так некогда испанские грабители-конкистадоры именовали своих конкурентов голландцев, англичан и французов, боровшихся с Испанией за господство в Вест-Индии. Известное задолго до восстания в Кавите, слово «флибустьеры» сразу же приобрело на Филиппинах право гражданства. Но народ вкладывал в это слово совсем иной смысл, нежели колонизаторы. Об этом позже писал Хосе Рисаль: «Манильские и испанские газеты применяют это слово к тем, кого считают подозрительными или революционерами. Оно не означает «бандит», оно скорее значит: «опасный патриот, который скоро будет повешен». Двадцать лет спустя героям, восстания в Кавите Хосе Рисаль посвятит свой роман «Флибустьеры».

Хотя Франсиско Меркадо-и-Рисаль не одобрял вооруженного восстания, мятежный дух заразил и его: он посмел отказать в гостеприимстве лейтенанту жандармерии и нелюбезно обошелся с окружным судьей. Взбешенные такой непочтительностью, испанцы решили отомстить. Они состряпали дело против Теодоры Алонсо и ее брата Альберто Реалондо, обвинив их в попытках совершить убийство жены Реалондо. Чудовищность подобного обвинения была очевидна властям, и все же Теодору, мать одиннадцати детей, подвергли жестоким издевательствам, бросили в тюрьму, где она томилась два с половиной года. Никакие ходатайства в высшие инстанции не помогли.

Кровь кипела в жилах юного Хосе Рисаля, он впервые почувствовал всю глубину испанского произвола.

В иезуитской коллегии Атенео Хосе Рисаль целиком отдается наукам и искусствам: рисует, лепит, сочиняет пьесы и поэмы на испанском и родном тагальском языках, пишет научные трактаты.

Шестнадцатилетнему Хосе Рисалю удается выдержать трудные экзамены в университет св. Фомы. Он сразу же обращает на себя внимание исключительной одаренностью и становится одним из лучших студентов. Но рамки аудиторий, где царствует средневековая схоластика, слишком для него узки. Он мечтает стать врачом-окулистом. Такое стремление обусловлено не только желанием помочь своему народу, абсолютно лишенному медицинского обслуживания, но и личными мотивами: после всех издевательств, которые вынесла в испанской тюрьме мать Рисаля, зрение ее стало меркнуть. На Теодору Алонсо надвигалась слепота. Хосе не мог представить мать, которую горячо любил, погруженной в вечный мрак. Он станет врачом, самым искусным врачом, и спасет ее… Вот почему Хосе так прилежно изучает медицину. И в то же время его влечет общественно-литературная деятельность. В семнадцатилетнем возрасте он уже пишет «Автобиографические заметки», которые и сейчас поражают необыкновенной красочностью, глубоким проникновением в суть явлений, умением взглянуть на себя и свои дела как бы со стороны, совсем не юношеской эрудицией. Презрение вызывают у способного юноши ленивые, отупевшие от сытой жизни студенты-испанцы. Будущее своей родины он начинает видеть в живой талантливой филиппинской молодежи.