Хосе Рисаль - Флибустьеры

В эту минуту над трапом показалась голова Симоуна.

— Куда это вы запропастились? — крикнул ему дон Кустодио, уже забыв о недавней стычке. — Вы пропустили самые красивые виды.

— Не беда, — возразил Симоун, взойдя на палубу, — я уже повидал столько рек и пейзажей, что теперь меня интересуют лишь те, с которыми связаны легенды…

— А о Пасиге тоже ходят легенды, — вмешался капитан, задетый пренебрежением к реке, на которой он плавал и которая кормила его. — Вот, к примеру, легенда о Малапад-на-бато. Этот утес слыл до прихода испанцев священным обиталищем духов. Потом, когда в духов перестали верить и утес осквернили, на нем обосновались тулисаны; [30] Тулисан (тагальск.) — разбойник. В испанских Филиппинах тулисанами называли крестьян, которые, спасаясь от феодальных повинностей и колониального гнета, убегали в джунгли или в горы, создавали там «разбойничьи» отряды, нападавшие на помещичьи и монастырские имения (асьенды). Во второй половине XIX в. эта стихийная примитивная форма антифеодальной и антиколониальной борьбы получила очень широкое распространение. с вершины они высматривали лодки и нападали на бедных лодочников, которым приходилось бороться и с течением и с разбойниками. Даже теперь, в наше время, хоть человек и приложил к этим местам свою руку, нет-нет, а услышишь историю о затонувшей лодке, и не будь я начеку, когда мы огибали это опасное место, мы легко могли бы разбиться! Есть и другая легенда, о гроте доньи Херонимы, ее может рассказать вам отец Флорентино…

— Да ее все знают! — скривился отец Сибила.

Но оказалось, что Симоун, Бен-Саиб, отец Ирене и отец Каморра ее не знают; они попросили рассказать, кто ради смеха, а кто из подлинной любознательности. Таким же шутливым тоном, каким его просили, священник, подобно няньке, рассказывающей детям сказку, начал так:

— Жил-был в Испании студент, который поклялся одной девушке жениться на ней, а потом позабыл и о клятве и о девушке. Долгие годы она ждала его, молодость ее прошла, красота увяла. И вот в один прекрасный день она прослышала, что ее бывший жених стал архиепископом в Маниле. Тогда она переоделась мужчиной, приехала сюда и явилась к его преосвященству, требуя исполнения клятвы. Но это было невозможно, и архиепископ приказал устроить для нее грот; вы, вероятно, заметили его на берегу; он весь зарос вьюнками, которые кружевной завесой закрывают вход. Там она жила, там умерла, там ее и схоронили. Предание гласит, что донья Херонима настолько была толста, что могла протиснуться в свой грот лишь боком. Она, кроме того, прослыла волшебницей, да еще бросала в реку серебряную посуду после роскошных пиров, на которые собиралось много знатных господ. Под водой была протянута сеть, в нее-то и падали драгоценные блюда и кубки. Так донья Херонима мыла посуду. Еще лет двадцать назад река омывала самый вход в ее келью, но мало-помалу вода отступает все дальше, подобно тому как уходит из памяти индейцев воспоминание об отшельнице.

— Прелестная легенда! — сказал Бен-Саиб. — Я напишу о ней статью! Такая трогательная!

Донья Викторина подумала, что ее судьба похожа на судьбу обманутой отшельницы, она уже открыла было рот, чтобы сообщить об этом, но ей помешал Симоун.

— А что вы думаете об этом, отец Сальви? — спросил он у францисканца, погруженного в размышления. — Не кажется ли вам, что его преосвященству следовало бы поселить ее не в гроте, а в какой-нибудь обители, например, в монастыре святой Клары?

Отец Сибила с удивлением заметил, что отец Сальви вздрогнул и искоса взглянул на Симоуна.

— Это вовсе не галантно, — самым естественным тоном продолжал ювелир, поселить в скале женщину, чья надежды мы обманули. Как мог человек благочестивый подвергнуть ее соблазнам одинокой жизни в гроте, на берегу реки, точно она нимфа или дриада? Куда более галантно, милосердно, романтично и в согласии с обычаями этой страны было бы заточить ее в монастырь святой Клары, как некогда заточили Элоизу [31] Элоиза (1100–1163) — жена известного средневекового французского философа и богослова Пьера Абеляра (1079–1142). Опасаясь, что брак с Элоизой помешает его карьере профессора философии и теологии в Париже, Абеляр длительное время скрывал ее в монастыре, где она в конце концов стала настоятельницей. , чтобы время от времена навещать ее там и укреплять ее дух? Вы согласны?

— Я не могу и не смею обсуждать поступки архиепископов, — нехотя процедил францисканец.