Владимир Афиногенов - Нашествие хазар (в 2х книгах)

— подумал он.

Клуд подошёл к глиняному ковшу, висевшему у двери на ремне, наклонил, плеснул в лицо водой и пригладил рукой бороду, снова прислушался к отдалённому гулу.

Несколько дней назад возвращался он вместе с Букой от тиуна [2] Тиун — управитель. , у которого лечил травами сынишку. Собака забеспокоилась, когда проходили ущелье, где случился снежный обвал. Она вопрошающе посмотрела на хозяина и, увидев его разрешающий взгляд, бросилась вперёд и стала разрывать снег. Уже вечерело. Звезды высыпали на небе. Было их много, и они низко висели над горными грядами Крыма [3] Крым, которым в древние седые времена владели тавры, назывался Таврией. После завоевания его скифами — племенами, родственными сарматам и славянам, полуостров получает имя, производное от слов «кромка», «край». Русский академик XIX века Егор Классен вообще считал, что скифы, сарматы и славяне составляют синоним греческого слова «скутос», означающего «кожу» или «сыромят». Этим словом греки Причерноморья звали также крымских славян. . Доброслав взирал на звезды и ощущал роговицей глаз их зелёный холод, боялся пошевелить рукою, чтоб ненароком не показать на них пальцем: указывая на звезду пальцем, можно повредить живущим людям… Ведь о падающей звезде говорят: «Чья-то душа покатилась».

Вон их сколько! И среди них есть звезды людей, которых откапывает Бука. А то, что были именно они под снегом, Клуд знал по поведению своей собаки.

«Пусть живут», — внимал небу Доброслав Клуд.

И видимо, мольба русского смерда достигла необъятных высот, оттого и выкопала Бука из снега людей живыми. Ими оказались два пастуха.

Клуд привёл их домой, напоил травяным отваром, и к утру они, кланяясь в пояс хозяину, разошлись по своим жилищам.

…А голодная Бука всё скулила и скулила, гремела цепью.

Тогда Клуд открыл клеть, достал кусок копчёной поросятины и вышел на улицу. Так же, как и тогда, когда выкопала Бука из снега людей, ярко и низко светились звезды. С низин тянуло холодом, сыростью, но уже чувствовалось приближение весны: что-то оттаивающее витало в воздухе.

Почуяв запах мяса. Бука забыла свои обиды, завиляла хвостом и покорно дала хозяину приблизиться к себе. Клуд быстро укоротил цепь и положил кусок мяса на землю. Бука кинулась к нему, чтобы схватить, но укороченная цепь впилась ей в горло: из пасти собаки потекла кровавая пена. Бука закатила глаза и упала в рыхлый снег. Через некоторое время встала и почти завыла по-волчьи…

Христиане, заслышав этот вой, перекрестились, а язычники перед деревянным идолом Велеса, покровителя скота и животных, зажгли светильники…

Теперь с вечеру Клуд клал перед собакой кусок поросятины, а утром убирал его. Для собаки было страшным мучением чуять запах мяса, которого не достать. Раньше Бука рвалась к нему, неистовствуя до кровавой на губах пены, заходилась в лае. Сейчас стала хитрить: ждала наступления темноты, экономя силы, чтобы, как только заснёт хозяин, бесшумно кинуться в сторону и оборвать цепь. А потом с жадностью схватить этот кусок и рвать его, терзать на части. И глотать, глотать…

Но Клуд разгадал хитрость. И как только видел, что Бука начинала метаться, тут же убирал мясо.

Запах тогда уже не раздражал собаку, но от этого тоже было не легче: кусок мяса, лежащий рядом, ещё вселял в Буку надежду на то, что она всё-таки овладеет им, а когда он исчезал, эта надежда пропадала совсем… И снова округу оглашал жуткий вой.

И как-то в полдень к Клуду явились откопанные Букой из снега пастухи. Они пришли бить его, когда узнали, что он жестоко мучает их спасительницу.

Пастухи держали в руках только палки. Поэтому Клуд сорвал со стены шестопёр и пошёл на них. Лицо его побагровело, стало бешеным, на волосатых руках вздулись жилы. Отчаянность, с которой бросился Доброслав Клуд в драку, испугала пастухов, и они оставили его в покое.

По дороге говорили меж собой:

— И вправду люди сказывают, что колдун он… Ну его к лешему! Жаль собаку. Да что поделаешь?! Может, пожаловаться на него протосфарию?

— Э-э, куда хватил! До протосфария как до небес… Пожаловаться — так кому бы попроще…

— А если тиуну?

— Тиуну? Ромею? [4] Ромеи — римляне в греческом произношении. В официальном языке и литературе византийские греки именовали себя римлянами. Только я слышал — Клуд у него вроде знахаря: от болезней всех его домашних травами лечит… Погонит нас. Лучше бы, конечно, протосфарию…

— Сам же говоришь, что до него как до небес.