Филиппа Грегори - Дочь «Делателя королей» (ЛП)

Никто не произносит ни слова. Мужчины, которые за долгие годы прошли с отцом через множество побед и поражений, не собираются задавать вопросы и обсуждать зловещую новость. Но дамы качают головами и перешептываются. Кто-то сочувственно кивает на Изабель, потому что она уже не станет королевой Англии и первой дамой королевства. Моя мать даже не смотрит на нас; ее глаза прикованы к гобеленам над нашими головами, а голос ни разу не дрогнул.

— Мы собираемся в Лондон, чтобы продемонстрировать нашу верность и дружбу законному королю Эдуарду и его семье, — говорит она. — Там моя дочь герцогиня встретится со своим мужем Джорджем, герцогом Кларенсом. Леди Анна так же поедет со мной. И милорд посылает нам еще одну хорошую новость: наш племянник Джон будет обручен с дочерью короля, принцессой Елизаветой Йоркской.

Я бросаю быстрый взгляд на Изабель. Это плохая новость для всех нас; это совершенно ужасно. Как и боялась Изабель, мой отец взял новую пешку, а ее выбросил из игры. Он вводит в королевскую семью племянника, женит его на королевской наследнице, маленькой принцессе Елизавете. Так или иначе, отец получит Невилла на престоле, вот его новый план. Старый план с Изабель провалился.

Изабель закусывает нижнюю губу. Под прикрытием пышных складок юбки я протягиваю к ней руку, и наши пальцы сплетаются вместе.

— Мой племянник получит герцогский титул, — продолжает говорить мать. — Он станет герцогом Бедфордом. Это большая честь и выражение любви короля к нашему племяннику, наследнику моего мужа. Это доказательство дружбы короля и благодарности за нашу заботу о нем. Это все. Боже, храни короля и благослови Дом Уориков.

— Боже, храни короля и благослови Дом Уориков, — повторяют все в зале, как будто возможно иметь одновременно два таких противоречивых желания.

Мама встает на ноги и кивает нам с Изабель идти за ней. Я иду после Изабель, оказывая ей уважение, как герцогине: герцогине, но не королеве. В один миг Изабель потеряла права на трон. Кому будет нужна герцогиня, если наш кузен Джон собирается жениться на наследнице Йорков, родной дочери короля? Кузен Джон станет принцем, а король ясно дал понять своему брату, что легко может ввести в свою семью еще одного герцога крови. У отца есть и другие пешки, которые можно ввести в игру.

— Что мы будем делать в Лондоне? — шепчу я Изабель, наклоняясь вперед и расправляя ее вуаль.

— Демонстрировать нашу дружбу, полагаю, — говорит она. — Вернем обратно королевские меха, сдадим в королевский гардероб коронационное платье. Надеюсь, отец будет доволен браком нашего кузена с королевской дочерью, и больше не возьмется за оружие.

— Ты не станешь королевой, — печально говорю я.

Стыдно, но я чувствую маленькую радость от того, что моя сестра не будет носить горностаев, не станет первой леди королевства, королевой Англии и любимой дочерью моего отца, которая осуществит его самую заветную мечту; пешкой, которая сделает победный ход.

— Нет, не сейчас.

Вестминстерский дворец, Лондон, Рождество 1469-70

Снова мы с Изабель с опаской входим в покои королевы. Королева сидит в своем великолепном кресле, а позади нее стоит, словно ледяная статуя, ее мать Жакетта. Моя мать идет вслед за Изабель, но впереди меня, и я мечтаю снова стать маленькой, чтобы спрятаться под ее шлейф и пройти незамеченной. Сегодня никто не подумает, что я очаровательна. Изабель, хоть и замужняя женщина и родственница королевы, опускает голову, словно дитя под гнетом тоски и разочарования.

Моя мать приседает перед королевой Англии в реверансе и встает, спокойно сложив руки на животе, словно и не уезжала из своего замка Уорик. Королева оглядывает ее сверху вниз, ее глаза блестят словно серый сланец под ледяным дождем.

— Ах, графиня Уорик, — говорит она голосом ясным, как свет, и холодным, как поземка.

— Ваша светлость, — отвечает мама сквозь зубы.

Мать королевы, ее красивое лицо кажется опустошенным от горя, одета в белое, это цвет траура ее королевского Дома; она смотрит на нас вниз, как будто не может разглядеть со своей высоты. Я не осмеливаюсь бросить на нее больше одного короткого взгляда, и опускаю глаза вниз. Она улыбалась мне за праздничным ужином; теперь она выглядит так, словно уже не будет улыбаться никогда в жизни. Я никогда раньше не видела печати горя на женском лице; но сейчас я вижу его в разоренной красоте Жакетты Вудвилл. Моя мать склоняет голову.