Теодор Парницкий: Серебряные орлы

Между тем секрет всеобъемлющих знаний и проницательности Герберта-Сильвестра не в знакомстве с черной магией, а в долголетних ученых занятиях, в штудировании ветхих манускриптов, из которых вынес он главное: «Что самое мудрое в наследии всей этой древней мудрости? Не наука возведения прекрасных зданий, и не наука управления царствами, и не наука ведения войн, не наука изучения звезд и чисел, не наука писать стихи, ни даже подлинная наука музыки. А кратчайшая наука: «Познай самого себя». Заставляя Герберта цитировать надпись, которая, согласно преданию, красовалась над входом в Дельфийский храм, Парницкий показывает его подлинным мыслителем, воспринявшим наследие античности и усвоившим достижения не только европейских культур.

Если конечный вывод земной мудрости, к которому приходит Герберт-Сильвестр, гласит: «Познай самого себя», то целью автора романа было познать тончайшие движения души своих героев, дабы дать читателю как можно более полное представление не только об исторических событиях, но также о суждениях и образе мышления людей Средневековья. Притом людей, чьи имена запечатлены в анналах европейской истории.

Книга Парницкого насыщена глубоким философским содержанием, и, пожалуй, больше всего его интересует жизнь идей. Разумеется, когда речь идет об идеях почти тысячелетней давности (а иной раз и о более древних), то паше сегодняшнее отношение к ним обусловливается исторической перспективой, и не всегда, кстати, подход автора совпадает с научным, хотя он и добросовестно вник в проблематику избранной эпохи.

Одной из основных исторических идей, затронутых на страницах «Серебряных орлов», мы вправе считать идею «мировой империи». Идею создания такой империи пытались в древности осуществить персидский царь Кир, Александр Македонский, Юлий Цезарь. Основанная Цезарем Римская империя спустя несколько столетий распалась в 395 году на Западную и Восточную — Византию, просуществовавшую еще тысячу лет и со времен рапного Средневековья связанную с Русью многими нитями в области культуры, экономики, политики и религии (упоминания об этом тоже имеются в романе).

Идея «мировой монархии» не раз возрождалась и в дальнейшем — например, в конце VIII — начале IX века при Карле Великом (чей овеянный легендами образ запечатлей в «Песни о Роланде»), Наконец, в 962 году в результате завоевательных походов Оттона I на Западе возникла новая империя, которая позже стала называться «Священной Римской империей германской нации». По площади она значительно уступала былым владениям Карла Великого, но согласно честолюбивым замыслам ее правителей должна была стать преемницей империи цезарей, чем и обосновывались непомерные германские территориальные притязания.

Выведенный в романе Парницкого внук основателя Священной Римской империи Оттон III был обуреваем мечтами о воссоединении Западной и Восточной империй, о создании подлинно мировой монархии. Хорошо известно, что ни в тот период, ни позже не было реальных предпосылок для воплощения этих утопических планов.

Но подобная идея по была чужда и Данте, создавшему в начале XIV века специальный трактат, где доказывалась необходимость всемирной монархии. Великий поэт видел в образовании единого мирового государства путь к преодолению княжеских и королевских раздоров, от которых так страдала, в частности, его истерзанная междоусобицами родина. Он считал, что всеобщий мир и благоденствие могут наступить в таком государстве, если во главе его будет стоять справедливый просвещенный монарх, независимый от папского престола. Именно этот последний постулат представлялся католической церкви величайшей ересью, поскольку она считала, что все владыки христианского мира должны повиноваться ей.

Поэтому не случайно в романе Парницкого столько места уделяется спорам о том, обладает ли духовная власть приоритетом над светской. В средние века католическая церковь склонна была рассматривать светскую власть как свою послушную вооруженную руку, действия которой должны быть направлены на упрочение и распространение «истинной веры».

Конечно, далеко не во всем ортодоксально следует догматам этой веры «чернокнижник» Герберт-Сильвестр, полагавший, что духовный пастырь должен прежде всего руководствоваться мудростью, добытой за века человечеством, но и он, как в детские годы Оттона III, продолжает ощущать себя наставником по отношению к юноше-императору, поддерживая его попытки создать всемирную монархию. Однако история убеждает нас в несостоятельности этой идеи, которая, как верно показывает Парницкий, столь увлекала пылкого Оттона III.