Савва Дангулов - Дипломаты

Репнин поехал на Охту.

Анастасии Сергеевны дома не оказалось. Ее горничная, молодая финка, рослая и крепкоплечая, с большими розовыми руками, которые она будто только что вынула из воды, встретила Репнина радушно и, улыбаясь, сказала, что хозяйка уехала утром и, очевидно, вернется к обеду.

— Вы могли бы подождать, — добавила горничная тем доброжелательно-участливым тоном, который больше самих слов свидетельствовал, что горничная безошибочно восприняла тон и интонацию, какие были приняты по отношению к Репнину в доме Анастасии Сергеевны.

Вечернее солнце лежало на скатерти, совсем дачной. Стояли венские стулья, из того века, с выгнутыми, чуть-чуть откинутыми назад спинками. Над столом висела нарядная керосиновая лампа под абажуром, тоже из того века (последнее время в Питере часто выключалось электричество). Со стены глядела любительская фотография. Репнин всмотрелся: Настенька. Совсем девочка. Идет степной дорогой. Юбка облепила ноги — ветер встречный. Воротник белой блузы распахнут, видна шея, обожженная солнцем. Косынка, тоже белая, простенькая, сбилась почти на затылок, концы, острые, как два крыла, разлетелись по сторонам — ничто так не передает стремительного порыва ее фигуры, как эта косынка. А позади, поотстав на два шага, едва поспевая за нею, идет человек в полотняной рубахе-толстовке и фуражке путейца. В руках у него палка, глаза едва видны из-под стекол очков, выражение глаз ликующе-восторженное, молодое. Видно, настроение Настеньки передалось и ему. Отец? Очевидно, он. А кругом степь, виден склон холма, полоска леса на горизонте и большое небо, все в облаках, ярко-белых и округлых, как мокрые простыни, вздутые ветром. Кто-то подсмотрел этот счастливый миг в жизни человека.

У ног Репнина лег электрический блик — в первой комнате зажгли свет.

— У нас есть кто-нибудь? — Голос Настеньки, радостно-возбужденный, почти счастливый. — Входите, Коля.

Значит, она не одна? Репнин быстро пошел ей навстречу. Еще до того как он увидел ее, в комнате вспыхнул свет.

— Господи, кого я у нас вижу! — В ее голосе не столько радость, сколько испуг, это Репнин услышал явственно. — Как вы сюда попали. Николай Алексеевич?

— Я жду вас уже полтора часа, — произнес он и замолчал: из первой комнаты послышались шаги.

— Вот что. Коля. Располагайтесь и займите гостя, а я управлюсь на кухне, — обернулась она к своему спутнику. Но у спутника Настеньки это не вызвало радости.

— Достопочтенная Анастасия Сергеевна, — произнес он. — Накормите меня, а уж потом… может, займу гостя, а может, и не займу. — Он посмотрел на Репнина без улыбки. — Что делать будем: в Питере, говорят, хлеба ни крошки.

— Тогда идите, Коля, на ту половину, я сейчас приду, — указала она глазами на соседнюю комнату.

Она взглянула на Репнина, потом на дверь, в которую прошел матрос:

Мой ученик… Николай Маркин.

Репнину не понравился ее тон — слишком небезразличный к гостю.

— Погодите, это какой же Маркин? — поинтересовался Репнин. Неожиданная догадка встревожила его. — Не тот ли, что захотел прочесть тайные договоры?

Настенька улыбнулась — открытие Репнина было ей определенно приятно.

— Тот, Николай Алексеевич.

Репнин помрачнел. Тот самый матрос из Кронштадта, о котором говорил Илья в последний раз. Безвестный матрос, пришедший по призыву революции в святая святых империи, чтобы предать гласности тайное тайных. Но вот загадка: как проник простой человек в тайну шифра? Какой потаенной стежкой добрался до заветного ядра, посредством какого дива?.. Наверно, упорством и дотошностью, которые пронес через века злой тьмы и благодаря которым выжил — непросто было выжить мужику на Руси.

— Мой ученик, — сказала Настенька и вновь улыбнулась. Репнин заметил: в течение пяти минут, пока продолжался разговор о Маркине, она посветлела.

— Вы к нам из дому? — вдруг спохватилась она.

— Нет… дома был еще утром.

— Ах, и вы, наверно, голодны… я сейчас, — заторопилась она.

Тотчас в соседней комнате загремели крепкие шаги Маркина — наверно, матрос успел поесть и возвращался к Репнину. Николай Алексеевич ощутил нечто похожее на смятение. Отчего бы это? Что произошло сейчас, какие подземные пласты сдвинулись, если встреча с простым матросом вдруг заставила Репнина так встревожиться?

— Анастасия Сергеевна как-то говорила мне о вас, — произнес Маркин, быстро входя в комнату. — Курите? — Он достал коробку «Зефира» и распечатал ее. — Прошу…