Бернард Корнуэлл: Боевое Знамя

- Я вообще не уверен, что овладел теорией герундия, - заметил Старбак.

- Это довольно сложно, - согласился Бёрд, - если только ты помнишь, что это существительное, которое употребляется…

- И не уверен, что хочу заучивать эти чертовы вещи теперь, - прервал его Старбак.

- Что ж, наслаждайся своим невежеством, - величественно согласился Бёрд. – Но помимо этого ты должен приглядывать за юным Коффмэном. Я не вынесу, если мне придется писать матери лейтенанта письмо о его смерти, и у меня ужасное предчувствие, что, скорее всего, он окажется безмозглым храбрецом. Он совсем как щенок. Хвост трубой, сопливый нос и не терпится сыграть с янки в войну.

- Я присмотрю за ним, Дятел.

- Но тебе стоит и о себе позаботиться, - многозначительно добавил Бёрд. Он остановился и взглянул в глаза Старбаку. – Прошел слух, пока что слух, и Господь знает, я не люблю передавать разного рода сплетни, но эта прозвучала тревожным звонком. Слышали, как Свинерд говорил, что тебе не пережить следующего сражения.

Старбак, ухмыльнувшись, отмахнулся от этого предсказания.

– Свинерд - пьяница, а не пророк, – тем не менее, он почувствовал укол страха. Старбак достаточно долго был солдатом, чтобы стать чрезмерно суеверным, и как и любой другой, не был в восторге от предсказания собственной смерти.

- Только, подумай, - продолжил Бёрд, вытащив две сигары из-за подкладки шляпы, - вдруг Свинерд решил сам всё подстроить?

Старбак недоверчиво покосился на полковника.

- Подстроить мою смерть? - наконец спросил он.

Бёрд зажег шведскую спичку и склонил голову к огоньку.

- Полковник Свинерд, - театрально объявил Бёрд, раскурив сигару, - пьяная свинья, животное, бледная немочь, пресмыкающееся по своей натуре, исчадие ада, но он также, Нат, и самый коварный негодяй, а когда не пьян в стельку, то осознает, что теряет доверие нашего великого и глубокочтимого лидера. Вот почему ему необходимо попытаться совершить нечто, способное доставить удовольствие нашему дражайшему господину и властелину. Избавиться от тебя, - последние слова прозвучали жестоко.

Старбак отделался от них смехом.

- Думаешь, Свинерд выстрелит мне в спину?

Бёрд протянул Старбаку зажженную сигару.

- Не знаю, как он убьет тебя. Знаю лишь, что он хочет это сделать, и что Фалконер хочет, чтобы он тебя убил, и кроме того, мне известно, что наш глубокоуважаемый генерал готов вознаградить Свинерда приличной денежной премией, если ему удастся тебя угробить. Так что будь начеку, Нат, или лучше вступи в другой полк.

- Нет, - не раздумывая ответил Старбак. Легион Фалконера был его домом. Он был бостонцем, северянином, чужаком на чужой земле, в своем изгнании обретшим пристанище в Легионе. Легион одарил Старбака неожиданной для него добротой и новыми друзьями, и эти узы были намного сильнее далекой враждебности Вашингтона Фалконера.

Эта враждебность усилилась, когда сын Фалконера Адам дезертировал из армии южан, чтобы сражаться на стороне янки, в этой измене бригадный генерал Фалконер винил капитана Старбака, но даже неравенство в чине не могло убедить Ната вывесить белый флаг перед человеком, основавшим Легион и командовавшим теперь пятью полками, включая Легион, которые вместе составляли бригаду Фалконера.

- Мне нет необходимости бежать, - сказал он Бёрду. - Фалконер не продержится дольше Свинерда. Фалконер трус, а Свинерд пьяница, и еще до конца лета, Дятел, ты станешь бригадным генералом, а я командиром Легиона.

Бёрд крякнул от удовольствия.

- Ты неисправимый хвастун, Нат. Ты! Командовать Легионом? Думаю, у майора Хинтона и десятка людей постарше тебя будет совсем другое мнение.

- Может они и старше меня, но я лучший.

- А, ты всё еще страдаешь от заблуждения, что в этом мире достоинствам воздается по заслугам? Полагаю, ты подхватил это убеждение со всей другой чушью, которую вбили в твою голову в Йеле, при этом оказавшись не в состоянии обучить тебя премудрости герундия, - Бёрд, выдав остроту в адрес альма-матер Старбака, весело рассмеялся. Он мотал головой взад и вперед, это странное колебательное движение и объясняло его прозвище: Дятел.

Старбак присоединился к его смеху, потому что ему, как и всем в Легионе, безумно нравился Дятел. Школьный учитель был эксцентричным, упрямым, несговорчивым, но в то же время добрейшей души человеком. Кроме того, он зарекомендовал себя обладателем неожиданного военного дарования.

- Наконец-то сдвинулись с места, - сказал Бёрд, указав на стоящие колонны, которые начали продвигаться к месту переправы, где ожидала одинокая и загадочная фигура Джексона, неподвижно сидевшего верхом на паршивой лошади. - За тобой два доллара, - неожиданно заметил Бёрд, шагая к дороге впереди Старбака.