Сесилия Холланд - Зима королей

— Для тебя хорошо, Кормак мак Догерти.

У него оставалась одна стрела, и он тут же пожалел, что дистанция для выстрела слишком велика. Он слушал их. Они шарили в траве, сгорбившись, и он тихо придвинулся к Кормаку. Один из них надумал спустить собаку.

Собака стала нюхать и глухо скулить в темноте.

Мюртах заткнул лук за спину под рубашку и на четвереньках пополз к Кормаку. Собака унюхала его и помчалась к нему. Мюртах повернулся, схватил лук и выстрелил в нее на середине прыжка. Собака, обмякнув, рухнула на ноги Мюртаху.

— Эгон? Где Эгон? — закричал Кормак.

— Здесь, — откликнулся Эгон откуда-то слева от Мюртаха. Его голос был спокойным, даже кротким. Мюртах еще подполз в направлении Кормака.

— Ищи его.

— Ты мне не приказывай.

— Тебя он не убьет.

Мюртах находился так близко к Кормаку, что мог слышать шуршание его одежды. Он скользнул вокруг, спустил тетиву своего лука и, прыгнув, захлестнул тетиву вокруг головы Кормака, потом круговым движением рванул лук на себя. Кормак хватил ртом воздух, схватился рукой за горло, и Мюртах сильно потянул. Кормак обмяк. Мюртах бросил лук и пополз в сторону.

Большая тяжесть навалилась на него, прижала к земле, обдала его лицо горячим дыханием. Он забыл о второй собаке, она не лаяла. Он перевернулся и отчаянно вцепился пальцами собаке под шею, удерживая смертоносные челюсти от своего горла. Клыки собаки скребли его, разорвали ему ногу от бедра до колена, потом рывком головы собака поймала между зубов запястье Мюртаха. Мюртах высвободил вторую руку и схватил свой кинжал. Собачьи слюни и рычанье вызвали пот, покрывший все его тело, и он услышал собственное рыдание. Он вонзил кинжал по рукоятку в собачий бок, собака прорычала ему в лицо и щелкнула челюстями. Ее зубы вонзились Мюртаху в щеку. Один клык зацепил его губу. Собака издала жалобный стон и обмякла.

Но люди уже стояли над ним, и когда он сбросил с себя собаку, к груди Мюртаха было приставлено острие копья.

— Вставай, — сказал человек с другого конца копья холодным голосом. Мюртах не узнал его.

Кто-то зажег факел. Свет разлился над ним, над их суровыми лицами, застывшими, словно маски. Человек с копьем достал из своей рубашки платок и бросил вниз. Мюртах стер кровь со своего лица.

— Приведите ему лошадь Кормака, — сказал Эгон. — Кормаку она больше не понадобится.

— Я говорю, убей его, — сказал человек с копьем. Из темноты прозвучал спокойный голос Эгона:

— Кто здесь вождь? Он мой пленник. Мы поведем его обратно. Его будут судить.

Круг ирландцев распался. Они разошлись к лошадям и сели на них верхом. Они связали руки Мюртаху, связали ему их за спиной, а ноги связали под животом лошади. Эгон подъехал, чтобы взять ее поводья, тело Кормака он погрузил перед собой на черного пони. Два других воина ехали по обе стороны Мюртаха, так они тронулись по направлению к лагерю ирландцев.

— Ты получил то, что я послал тебе в Дублин? — спросил Эгон.

— Да.

Мюртах закрыл глаза. Его лицо было изранено, и он совершенно выдохся. Та же странная гордость за Эгона наполняла все его существо, и он кивнул головой.

— Да свершится Божья воля, — сказал Эгон.

— Верховный король оказал тебе некоторую честь в самом начале сражения.

— Я оправдал эту честь Верховного короля, — спокойно ответил Эгон.

— Это он был в деревьях, — сказал другой человек, человек с копьем, — тот, кто подстреливал нас, словно оленей.

— Что ж, — сказал Эгон, — а кто еще это мог быть?

— Ты высокомерен, Эгон. Эгон рассмеялся:

— Пойди и залижи где-нибудь свои раны.

Мюртах расслабил мышцы спины, пытаясь облегчить боль. Это мог быть голос Од, исходящий изо рта Эгона. Голос Од, длинные желтые волосы, лица Од и Сирбхолла — вот так. Он вспомнил, как был на дереве, и его охватывало чувство огромного успокоения. И кровь застучала где-то в глубине.

— Ты очень изменился, Эгон, — сказал он.

Эгон посмотрел на людей вокруг себя, так, чтобы они сделали вид, что не слышат, и сказал ровным голосом:

— Да, разное… случается. То, что не изменило бы тебя, может легко изменить… более мягкого человека, возможно. Так что этого и не заметишь. Я не знаю. Моя мать…

— С ней все в порядке?

— Да. Она сказала, чтобы я привез тебя домой. Если смогу.

— Я не собираюсь.

В глазах Эгона, освещенных факелом, блеснуло что-то мальчишеское.

— Это не должно было быть так — ну что ты мог сделать? Все кончено, все, почему ты не можешь…

— Успокойся. Ты вождь О'Каллинэн. Когда вождь задает вопрос простому человеку, он задает его как вождь.