Сесилия Холланд - Зима королей

— И никто не убит. И все женщины превозносили твое имя.

— Я клянусь, — сказал Сирбхолл, — это была самая скучная поездка, в какой я когда-либо участвовал.

При звуке его голоса все дети перестали возиться и сгрудились за спиной Мюртаха. Од отошла с Конэллом, цепляющимся обеими руками за ее юбки. Мюртах отпил почти половину аскуибха одним глотком и опустил чашу.

Эгон спросил:

— Папа, ты принес мне меч?

— Принес тебе меч? Что ты имеешь в виду, когда спрашиваешь, принес ли я меч?

У Эгона появилось на лице выражение отчаяния:

— Ты обещал, что принесешь мне меч.

— Да, я обещал? — он взглянул на Од.

— Было такое упоминание, — она взяла чашу Сирбхолла и снова наполнила ее. Две ее служанки вошли и стали накрывать стол к ужину.

— Я забыл, — сказал Мюртах Эгону. — У тебя есть твой деревянный меч, играй им.

— О, папа, ты забыл?

— Извини. В любом случае, ты еще недостаточно вырос для этого.

— Господи, — сказал Сирбхолл. — Ты будешь держать этого мальчика в длинной рубашечке всю его оставшуюся жизнь. Ему столько же лет, сколько было мне, когда я получил свой первый меч. Он даже старше и больше.

— Отец…

— Нет, иди во двор.

— Папа, пожалуйста.

— Я сказал, иди.

Эгон пробормотал что-то, повернулся и зашагал через дверь. Нил и Эйр последовали за ним, укоризненно оглядываясь на Мюртаха.

— Не вмешивайся в мои отношения с детьми, — сказал Мюртах Сирбхоллу.

— Ты обещал, — сказала Од. — Разве не так?

— Нет. Я не пом…

— У меня есть старый меч, какой мог бы иметь мальчик, — сказал Сирбхолл.

— Он тогда поотрубает за неделю головы всем пони.

— Ш-ш… — сказала Од. — Финнлэйт заснул. А пока вот вареная баранина.

— Дай ему еще чего-нибудь выпить, — сказал Сирбхолл, — он все еще не отойдет после всего этого в Таре.

— Что же вас там так задело? — спросила она. Она присела, приглядывая искоса за обслуживающей их женщиной.

— Верховному королю пришла в голову мысль, как покончить со всем светом.

— Да? А женщины там присутствовали, или это было только для одних мужчин?

Сирбхолл спросил:

— Сколько лет Эгону? Од выглядела удивленной:

— Он родился в зиму после того, как мы пришли сюда жить.

Мюртах напрягся, зная, что Сирбхолл намерен сказать, и Сирбхолл сказал:

— Ему столько же лет, сколько было тебе, когда тебя провозгласили вождем. Он…

— Перестань совать свои пальцы в жизнь моих детей. Слава Богу, ему только восемь, или еще не исполнилось восемь? Намного моложе тебя. И ты ближе к нему, чем ко мне. Ты…

— Ты разбудишь Финнлэйта, — сказала Од. — Сирбхолл, выйди и позови сюда людей, ладно?

Сирбхолл поднялся, и Од встала между ним и Мюртахом, она наклонилась к Мюртаху, чтобы взять его чашу, и стояла так, пока Сирбхолл не вышел наружу.

Мюртах сказал ей:

— Сколько раз я говорил тебе, чтобы…

— Много раз. Не злись, ты выглядишь таким смешным, когда злишься. Я-то думала, что ты научился улыбаться в ответ на его выпады теперь.

— Гав, гав, гав!

— Перестань вести себя, как ребенок. Между прочим, старик болен.

— Он выходит со своего чердака? Она покачала головой.

— Я вынуждена кормить его там. Ты ему не отнесешь? Я едва не упала в последний раз.

— Что отнести ему?

— Немного хлеба и похлебки. Вот… — Она подошла к очагу и налила похлебки из котла. Мюртах последовал за ней. Ее волосы золотыми кольцами красиво падали на ее спину, он нежно коснулся их.

— Извини меня.

— Ты устал. Ты не можешь выспаться как следует верхом на лошади. Держи.

Он взял у нее чашу, покрытую салфеткой, и вышел наружу. Последний свет угасал во дворе. Эгон и Нил пробежали мимо него на зов матери. Мюртах с чашей в руках поднялся по расшатанным ступенькам на чердак.

Старик лежал перед ним на большой кровати, в ногах его свернулся дирхаунд note 10. Он приподнялся на локтях и сказал:

— Нет, это не Од.

— Это я, дедушка.

— А! Когда ты вернулся? Мне никто уже ничего не говорит. Лайэм говорил, что ты загнал датчан, словно оленей. — Он понюхал похлебку.

— Да. Я не тот человек, который вынимает меч из ножен, а потом произносит длинную речь. Мне сказали, что ты не вставал из кровати эти дни.

— Я понял, когда Сирбхолл вернулся, что мне лучше не показываться. Что-то в нем есть, что мне не нравится.

— Он честный человек и порой бывает очень сообразительным. Он говорил перед Верховным королем, и если то, что он говорил, и не было новым, то, по крайней мере, слова он употреблял правильно. И он не боится того, чего я, во всяком случае, остерегаюсь.