Сюсаку Эндо - Самурай

— Я… — Самурай по-прежнему сидел потупившись, — я и Кюскэ Ниси не представляли себе ничего подобного.

— Вы и не могли это представить себе. Совет старейшин не имел возможности сообщить вам об этом.

Если бы в комнате никого не было, Самурай бы громко рассмеялся — от бессмысленности того, что они совершили. В этот момент потупившийся Ниси, изо всех сил прижимая кулаки к коленям, мертвенно побледнев, закричал:

— Какими же глупцами мы были!

— Вы в этом не виноваты, — сказал господин Цумура сочувственно. — Запрет сёгуната исповедовать христианство все изменил.

— Я принял христианство.

Цумура удивленно посмотрел на Ниси, сделавшего такое признание. В комнате воцарилась напряженная тишина. И в наступившей тишине Мацуки впервые посмотрел на Самурая и Ниси.

— Это правда? — произнес наконец Цумура тихо. — Тогда…

— Это было сделано не по доброй воле. — Самурай решительно удержал Ниси, пытавшегося что-то выкрикнуть. — Мы думали, что это благоприятно отразится на выполнении нашей миссии.

— Вы, Хасэкура, тоже приняли христианство?

— Да. Но так же, как и купцы, не от чистого сердца.

Не проронив ни слова, Цумура сурово взглянул на Самурая и Ниси. Через некоторое время он сделал знак, и один из сопровождавших его чиновников поднялся и поспешно покинул комнату. Цумура тоже встал. Их одежды издавали шуршащий звук. Последним шел Мацуки, на мгновение он остановился и обменялся взглядом с Самураем и Ниси.

Оставшись одни, они долго сидели в прежней почтительной позе, опершись руками о колени. В комнате было тихо, слабый свет проникал со стороны веранды.

— Я… — Глаза Ниси были полны слез. — Я сказал то, чего говорить не следовало.

— Оставь. Все равно Совету старейшин рано или поздно это стало бы известно.

«Я прекрасно понимаю, почему тебе хотелось во весь голос закричать, что ты принял христианство, — хотел было сказать Самурай, но удержался. — Я и сам готов был выплеснуть переполнявшую меня досаду и горечь на господина Цумуру, на Совет старейшин, на стоящие за Советом старейшин могущественные силы».

— Что же теперь будет с нами?

— Не знаю. Решать господину Цумуре.

— Это… — Ниси улыбнулся сквозь слезы, — неужели это и есть вознаграждение?

«Нет, это наша судьба, — подумал Самурай. — И это было предопределено в тот момент, когда мы покинули Цукиноуру». Ему даже казалось, что он уже давным-давно знал, что все так и будет.

Оставив в Цукиноуре Ёдзо и остальных слуг, Самурай и Ниси последовали за господином Цумурой, чтобы доложить обо всем Совету старейшин и написать отречение от христианства. Это делалось по приказу господина Цумуры.

Замок Его светлости за время их отсутствия значительно разросся. Была сооружена новая белоснежная угловая башня, вход в замок преграждали теперь массивные главные ворота, доставленные сюда с Кюсю. Вошедшему в ворота дорогу преграждали несколько рядов укреплений: изогнутые, как мечи, каменные изгороди и неприступные, с многочисленными бойницами, стены. Самурая и Ниси провели в какое-то помещение.

Дощатый пол в комнате блестел темным лаком. Был еще день, но здесь царили полумрак и тишина, не было никакой мебели, лишь в дальнем углу виднелась почти вертикальная лестница.

— Теперь этот мрак для меня непереносим, — прошептал Ниси.

— В каком смысле?

— В Новой Испании и в Испании здания светлые, солнечные, не то что здесь. Мужчины и женщины разговаривают, смеются. А здесь нам нельзя свободно разговаривать, свободно смеяться. Мы даже не знаем, где находится Его светлость. — Ниси глубоко вздохнул. — Но пока мы живы, нам не уйти от этого мрака. Каждый живет здесь в соответствии со своим положением. Высшие сановники — как высшие сановники, военачальники — как военачальники, простые самураи — как простые самураи.

— Может быть, мы увидели то, чего нам видеть не следовало?

Да, это была Япония. Замковые башни с крохотными, как бойницы, оконцами — они служат лишь тому, чтобы следить за приближающимися путниками; увидеть через них бескрайний мир невозможно. Самураю хотелось встретиться с господином Сираиси. Ему казалось, что ни господин Сираиси, ни господин Исида не обошлись бы с ним так сурово, как господин Цумура. Они бы поняли, почему посланникам не удалось выполнить свою миссию, у них нашлись бы теплые слова благодарности, они воздали бы им должное.

Тут раздался звук шагов, но появились не они, а господин Оцука из «Сюмон Аратамэ» [ 47], и с ним еще один чиновник. Этот старик, худой, как дядя Самурая, стал снова расспрашивать их, почему они приняли христианство.