Виктор Суворов - Контроль [Новое издание, дополненное и переработанное]

Ничего не сказал товарищ Сталин, только свой стул к столу придвинул. К графикам поближе.

— Например, товарищ Лаврушин из Горького за десять месяцев был в Москве восемнадцать раз. В шестнадцати случаях бывал в квартирах и на дачах товарища Ежова. Общее время, проведенное в официальных учреждениях НКВД, — 21 час 10 минут. В личных домах и дачах Ежова — 69 часов 13 минут. В квартирах и дачах других высших сотрудников НКВД — 12 часов 43 минуты.

— Скажите, как интересно. И записи есть?

— Есть. Но в записях ничего особенного. Они понимают, что на дачах и в квартирах мы можем их подслушать. Но статистика интереснее разговоров. Вот товарищ Литвин из Ленинграда посещал квартиры и дачи Ежова. Тут все собрано. Вот товарищ Наседкин из Белоруссии.

— А кто больше всего в гостях у Ежова засиживался?

— Успенский из Киева.

— Интересно, — сказал товарищ Сталин. Прошелся по комнате и повторил: — Интересно.

— Товарищ Сталин, мы все время прослушиваем и анализируем пустые разговоры, но никто не додумался заняться статистикой. На графиках я наглядно изобразила всю динамику посещений квартир и дач Ежова и особо выделила двадцать ведущих посетителей.

— Оставьте все тут, я посмотрю.

— Это не все, товарищ Сталин. Я решила оценить ситуацию и с другой стороны. Интересно знать, кто чаще всего бывает в доме Ежова, но я решила выявить и тех лидеров региональных органов НКВД, которые никогда в доме Ежова не бывали.

Посмотрел товарищ Сталин на Холованова и ничего не сказал. Но Холованову говорить ничего не надо. Холованов по взгляду читает. Тут двух значений быть не может. Сказал сталинский взгляд: «Ого! Эта девочка далеко пойдет».

Холованов — Сталину взглядом: «Так это Вы, товарищ Сталин, нам ее в контроль прислали».

Настя этих взглядов не видит. Она графики разворачивает.

— Получилась, товарищ Сталин, непонятная картина. Товарищ Ежов — большой хлебосол. Любит компанию. Любит пьянки-гулянки. За неполных два года в его доме побывали все начальники республиканских и областных управлений НКВД. Всех, кого Ежов в НКВД не любил, он расстрелял. Все, кто остался, — его друзья, его ставленники, его собутыльники. Во многих областях и республиках за неполных два года Ежов сменил по два-три начальника НКВД. Старых расстреливает, ставит новых, приглашает к себе, угощает, поит, кормит, потом смещает, расстреливает, ставит новых, приглашает к себе, угощает. Есть только одно исключение…

Вдавил Сталин пальцы в стол так, что ногти побелели.

— Единственное исключение: ни в одной из квартир Ежова, ни на одной из дач Ежова ни разу не был начальник Куйбышевского…

— Бочаров.

— Так точно, товарищ Сталин. Начальник Куйбышевского управления НКВД старший майор государственной безопасности Бочаров. Скажу больше. Анализ показывает, что Ежов и Бочаров ни разу не оказались вместе в одном ресторане, в одном театре, в одном санатории, в одном поезде. Они встречаются только в кабинете Ежова. За полтора года Ежов расстрелял тринадцать тысяч двести сорок кадровых чекистов. Если Ежов не любит Бочарова, то почему не расстрелял? Если Ежов не любит Бочарова, то зачем держит на таком ответственном посту?

Снова переглянулись Сталин с Холовановым.

— И как вы, товарищ Стрелецкая, можете это объяснить?

— Товарищ Сталин, это необъяснимая загадка.

— Вы боитесь называть вещи своими именами! — взгляд Сталина вдруг стал жесток.

— Боюсь. Боюсь, потому что у меня в руках только один факт. Из одного факта я не хочу делать выводов. Может быть, все это случайные совпадения.

— В НКВД случайных совпадений не бывает.

— Если так, то вывод прост: между Ежовым и Бочаровым — тайна, известная только им. Они решили показать, что между ними существуют только официальные отношения, и переиграли. Все осталось бы незамеченным, но статистика показывает, что таких чисто официальных отношений между Ежовым и его подчиненными не бывает.

— Вы можете свою мысль выразить короче?

— Заговор.

Так бывает: никто мысль не высказывает, но она в воздухе носится. Такая хорошая мысль, что всем она сама в голову приходит. И каждый улыбается, думая о своем. И каждый улыбку на губах ближнего видит. И понимает, что ближний той же мыслью возбужден, той же мысли улыбается.

А мысль проста: Коммунистическая партия совершает самоубийство. Партия позволила себя истребить. По низам прошел пожар слегка, но верхушки выжгло почти полностью. И Красная Армия на коленях. Коммунистическая партия собственной кровью захлебывается. А кто остался?