Александр Широкорад - Путь к трону - Историческое исследование

Как часто бывает, в большую политику внезапно вмешивается частная жизнь монархов. 7 августа в возрасте 30 лет скончалась царица Анастасия Романовна. До самой смерти Анастасии удавалось сохранять расположение мужа. Однако после ее смерти Иван, вопреки мнению многих историков, недолго предавался печали, а решил максимально использовать свое вдовство как во внутренней политике (об этом мы скажем позже), так и во внешней.

Иван немедленно решил жениться на одной из сестер польского короля Сигизмунда-Августа. Программой-минимум царя было достижение с помощью этого брака соглашения с Польшей и раздел Ливонии. Программа-максимум была куда грандиознее. Бездетным Сигизмундом-Августом прекращался дом Ягеллонов в Литве, и сестра последнего из Ягеллонов переносила в Москву свои права на это государство. Царь спросил митрополита, можно ли ему жениться на сестре Сигизмунда-Августа, так как тетка его Елена была женой невестиного дяди Александра. Митрополит ответил, что можно. В Москве уже стали готовиться к встрече сестры короля: приготовили покои, где ей жить до принятия православия. Решили, чтоб боярам при разговорах с панами первыми вопроса о крещении невесты не поднимать, а если паны первыми начнут говорить, что невесте надо бы остаться католичкой, тогда их отговаривать, приводя в пример Софью Витовтовну и сестру Ольгерда, которые были крещены по-православному.

Король согласился выдать за Ивана свою сестру Екатерину. Но прежде Сигизмунд-Август хотел заключить с Россией выгодный ему мир. А вот в условиях мира царь и король не сошлись, и брак с королевной Екатериной не состоялся.

В конце концов король нарушил перемирие, заключенное на время марьяжных переговоров. В августе 1561 года литовский гетман Радзивилл осадил крепость Тарваст в Ливонии и через пять недель взял ее. В ответ русские воеводы разбили литовцев под Перновом и отбили Тарваст назад.

1562 год прошел в опустошительных набегах с обеих сторон, а между тем не прерывались переговоры между московским и польским дворами. Сигизмунд-Август не имел ни средств, ни желания вести активную войну, ему хотелось тянуть время переговоров. Посол короля Корсак в начале 1562 года приехал в Москву с жалобой, что царь Иван обижает короля Сигизмунда и мира не хочет, добивался прекращения военных действий с обеих сторон. Иван ответил Сигизмунду: «Во всем твоем писанье не нашли мы ни одного такого дела, которое было бы прямо написано: писал ты все дела ложные, складывая на нас неправду».

Иван решил кончить спор с Сигизмундом силой. В начале 1563 года большое русское войско с многочисленной осадной артиллерией вошло в польские пределы. Войском предводительствовал сам царь. 31 января 1563 года русские осадили важную и хорошо укрепленную крепость Полоцк. 15 февраля полоцкий воевода Довойна сдал цитадель. Уведомляя московского митрополита о взятии Полоцка, царь Иван велел сказать ему: «Исполнилось пророчество русского угодника, чудотворца Петра митрополита, о городе Москве, что взыдут руки его на плещи врагов его: Бог несказанную свою милость излиял на нас недостойных, вотчину нашу, город Полоцк, нам в руки дал».

Боевые действия с поляками чередовались перемириями. Так прошел весь 1563 год. В Москву приехали польские послы воевода Ходкевич и маршалок Волович. Из-за территориального вопроса переговоры зашли в тупик. Тогда Иван Грозный, презрев все правила этикета, велел позвать послов к себе и сам стал говорить с ними: «Я, государь христианский, презрел свою царскую честь, с вами, брата своего слугами, изустно говорю. Что надобно было боярам нашим с вами говорить, то я сам с вами говорю: если у вас есть от брата нашего указ о любви и добром согласии: как между нами доброе дело постановить, то вы нам скажите». Ходкевич ответил: «Милостивый государь великий князь! Позволь перед собою говорить нашему писарю, потому что я рос при государе своем короле от молодых дней и язык мой русский помешался в пословицах с польским языком, так что речей моих и не узнать, что стану говорить». Царь ответил: «Юрий! Говори перед нами безо всякого сомнения, если что и по-польски скажешь, мы поймем. Вы говорите, что мы припоминали и те города, которые в Польше, но мы припомнили не новое дело: Киев был прародителя нашего, великого князя Владимира, а те все города были к Киеву. От великого князя Владимира прародителя наши великие государи, великие князья русские, теми городами и землями владели, а зашли эти земли и города за предков государя вашего невзгодами прародителей наших, как приходил Батый на Русскую землю, и мы припоминаем брату нашему не о чужом, припоминаем о своей искони вечной вотчине. Мы у брата своего чести никакой не убавляем. А брат наш описывает наше царское имя не сполна, отнимает, что нам Бог дал. Изобрели мы свое, а не чужое. Наше имя пишут полным именованием все государи, которые и повыше будут вашего государя. И если он имя наше сполна описывать не хочет, то его воля, сам он про то знает. А прародители наши ведут свое происхождение от Августа кесаря, так и мы от своих прародителей на своих государствах государи, и что нам Бог дал, то кто у нас возьмет? Мы свое имя в грамотах описываем, как нам Бог дал. А если брат наш не пишет нас в своих грамотах полным наименованием, то нам его описывание не нужно».