Иосиф Опатошу: 1863

— Поднимите выше косы!

— Вы нам головы отрежете!

— Выше!

— Выше, черт побери!

— Отпустите поводья, — раздалась команда, — лошадь по запаху найдет дорогу, не заблудится.

— Грязи все больше!

— Болотистая местность.

— Куда нас завели?

— Как диких кабанов.

— Живыми бы выбраться!

Налетел влажный резкий ветер и принес с собой колючий снег с дождем. В сонных глазах загорелись огоньки — отражение костров, у которых грелись казаки с их лошадьми. Страха больше не было, солдаты шли как во сне. Они дремали на ходу, ветер обжигал усталые лица и уносился с волчьим воем в голые поля.

— Деревня, деревня, — разнеслось от солдата к солдату, хотя из-за дождя и снега ничего не было видно.

Солдаты замедлили шаг, и колонна остановилась у подворья, светлые окна которого дышали теплом.

— Пригласили бы нас на стаканчик чая! — сказал Вержбицкий Мордхе.

— Я бы не отказался, — криво усмехнулся Мордхе.

Штабные поднялись по каменным ступеням веранды, где их встретили мужчины и женщины, в окнах стало светлее.

Дождь хлестал, холод пробирал до костей. Солдаты стояли пятнадцать минут, двадцать, полчаса. В освещенных окнах подворья зазывно мерцали огоньки, шептали, что штабные сидят в теплых комнатах за накрытыми столами. Голодные глаза горели, солдаты были готовы разломать стены и впиться слюнявыми ртами в мягкие тела полных женщин.

— Что мы тут стоим? — оскалил зубы один.

— В пути согреемся!

— Пойдемте!

— Сами едят жареных уток, а ты, бедный солдат, мокни под дождем, как тряпка!

— Камень в окно сейчас бы в самый раз!

— Тоже мне, начальство!

— Мы что, собаки?

— А наш полковник здесь! — крикнул Вержбицкий.

— И граф Комаровский тоже!

— И полковник Чаховский!

— Если солдат голоден и промок под дождем, начальство не имеет права гулять с женщинами!

— Никакого права!

— Пойдем разберемся!

Мордхе слушал и удивлялся своему равнодушию, все время ощущая, что ноги у него совсем промокли, а измятые сапоги набрали воды.

Вокруг собрались любопытные парни, предлагали размокшие папиросы, утешали, что до деревни недалеко. Подвыпивший крестьянин средних лет ходил от одной группы солдат к другой, угощал водкой и, размахивая руками, предупреждал:

— Ой, братишки, проиграете вы. Покайтесь. Точно проиграете.

Ветер подхватил слова, мокрые от дождя, и разнес плохую новость во все стороны.

— Заткните ему рот!

— Что он каркает, наглец!

— Не дайте ему уйти!

Крестьянина связали и положили на телегу. От его предсказаний стало еще холоднее.

Колонна двинулась в путь, дошла до деревни. Солдаты улеглись в хатах, стойлах, амбарах.

Мордхе с Вержбицким расположились в конюшне. Мордхе с трудом стащил промокшие сапоги, сунул ноги в теплый лошадиный навоз, и, когда его стало клонить ко сну, в его голове все еще звучали слова крестьянина:

— Вы проиграете, братишки, вы проиграете…

На маленьком деревянном подворье, где расположился Лангевич со штабом, все спали. Интендант Винницкий, без шапки, стоял на ступеньках под дождем. Рябое лицо, большие круглые глаза, как у совы, лохматые жесткие волосы — все свидетельствовало о том, что Винницкому подвластны ночные силы, которым он не дает обрести покой.

Он стоял без факела, узнавал любого улана в своем полку и окликал его по имени. Винницкий отправлял солдат в соседние деревни за едой и за кормом для лошадей и кричал вслед каждой отъезжающей телеге:

— Без провианта не возвращаться!

Во влажной темноте скрипели колеса. Лошадиные копыта шлепали по лужам, брызги летели во все стороны. К лестнице подъезжала одна пара перепуганных лошадей за другой.

Винницкий был доволен, он не сомневался, что утром, когда проснутся голодные солдаты, телеги уже будут стоять на подворье.

Дождь и ветер не утихали, хлестали в полях и между деревенскими хатами. В приглушенных голосах, доносившихся со всех сторон, чувствовался страх перед ночной тьмой.

Винницкий навострил уши, потянул плоским носом воздух, словно животное, и решил, что надо идти в деревню. Что-то уланы долго не возвращаются. Он подмигнул стоявшим возле него солдатам, и они отправились к распахнутым воротам. Шли минут десять, молчали, не зная, добрались ли уже до деревни или заблудились. Влажная темная ночь окутывала лица, лишая зрения. В ушах звенело. Перед глазами мелькали холодные искры, потом превращались в круги. Казалось, что ноги топчутся на одном месте.

Залаяла собака, резко и звонко. Солдаты пошли на лай и услышали оклик: