Иосиф Опатошу - 1863

— Когда поезд на Краков?

— Без пяти восемь.

— Нам еще час ждать, — сказал Вержбицкий с таким выражением лица, будто он куда-то опоздал.

— Юшка, — Мордхе взял его за руку, — уже сегодня мы будем в Кракове.

Пограничник, забравший паспорта, подошел и жестом попросил их следовать за ним. Перемигнувшись, они договорились, что Мордхе будет говорить за Вержбицкого, который не знал немецкого. Пограничник открыл дверь вагона:

— Прошу вас!

На них повеяло свежим, сухим холодом с замерзших заснеженных полей. Рядом с пассажирскими вагонами стояли большие товарные, в них грузили керосин, соль и муку. Торговцы помечали бочки и мешки, стучали одной ногой о другую, пытаясь согреться, в воздухе пахло зимней ярмаркой.

Комиссар полиции, худой ухоженный человек с узким носом, который он то и дело поглаживал, сидел за столом с бумагами и крутил длинный светлый ус. Он пригласил их сесть и принялся задавать вопросы. Его водянистые глаза смотрели то на Вержбицкого, то на Мордхе.

— Позвольте узнать, куда вы едете.

— В Краков.

— Оба?

— Да.

— Зачем, уважаемые господа, позвольте узнать?

— Я торговец лесом, господин комиссар, и хочу купить лес под Краковом, — пробормотал Мордхе.

— А вы? — спросил комиссар Вержбицкого.

— Это мой помощник, — отозвался Мордхе. — Он не говорит по-немецки.

— А я думал, что вы студенты, — улыбнулся комиссар и спросил Вержбицкого по-польски: — Где находится лес, пане, который вы собираетесь покупать?

Вержбицкий, растерявшись, не знал что ответить.

— Лес — под Краковом, — вмешался Мордхе.

— У кого вы собираетесь его покупать?

— У известного графа Комаровского, — тут же ответил Мордхе и покраснел.

Комиссар то и дело улыбался, щупал свой нос и крутил ус. Он мягко продолжил:

— Хм… Вся польская молодежь из-за границы вдруг ринулась в Краков, соскучилась по дядям и тетям… Студенты за ночь стали купцами и желают одурачить «немчика» на таможне. Глупости, панове! «Немчик», — он показал на себя пальцем, — такой же поляк, как и вы! Он любит Польшу, у него книжный шкаф заставлен польскими классиками! Но он не сумасшедший! И он знает, куда вы едете! Это безумие, говорю я вам! Это безумие совать юную здоровую голову волку в пасть! Вот, прочтите! — Он с яростью схватил со стола «Дзенник Познаньский» и начал читать себе под нос: — «Отряд под командованием Куровского, состоявший из элиты краковской молодежи, пал в бою под Меховым. Из кавалерии и пехоты всего несколько человек вернулись домой…»

— И что? — хладнокровно спросил Мордхе.

— Что? — нервно переспросил комиссар, и его толстые пальцы запутались в усах. — Коса, панове, с ружьем не сладит! К тому же крестьяне не хотят идти воевать и не пойдут! Это игра с дьяволом! Пара горячих голов, которые хотят занять место Белопольского, разожгли пожар, и им не важно, что лучшую польскую молодежь режут, как коров! Да будет вам известно, что против каждого поляка с косой русские могут выставить двадцать, тридцать солдат с ружьями! Жаль, говорю я вам, ваши молодые жизни, послушайте умного поляка и поезжайте обратно учиться… Вы приехали из Бельгии или из Франции. Вашим учением вы больше поможете Польше, чем вашей невинно пролитой кровью. Не мечом будет Польша освобождена, а Божьим словом, и ваша задача, юнцы, обучающиеся в университетах, принести Польше спасение…

Вержбицкий не выдержал, его детское лицо покраснело, потом побледнело, губы вытянулись, как у подростка, готового расплакаться. Он выпалил:

— Простите, пане, мы приехали не морали слушать. Будьте так добры, отдайте нам паспорта, нам нужно ехать!

Комиссар подскочил, отшатнулся, словно испугался, что его ударят, и нервно позвонил в колокольчик, стоявший на столе. В боковую дверь зашел пограничник. Комиссар успокоился, сел на свое место и начал сердито по-немецки:

— Раз так, дальше вы не поедете! У вас нет визы в паспорте! Возвращайтесь туда, откуда приехали, слышали, наглецы?

Он швырнул паспорт Вержбицкому, взял паспорт Мордхе и, не глядя на него, спросил:

— У вас тоже нет визы?

— Нет.

— Какого вероисповедания? Еврей?

— Еврей.

Комиссар поставил визу в паспорт Мордхе и небрежно бросил его. Паспорт упал на пол. Извинившись, комиссар удалился в другую комнату.

Когда они вышли, Вержбицкий затрясся от злости:

— Видал наглеца? Я бы такого поляка пристрелил, как собаку! Вот негодяй! Варшавский полицмейстер Пилсудский не единственная паскуда в Польше! Они есть в любом пограничном городе! Что делать, Алтер? Что теперь делать?