Лоренс Шуновер - Крест королевы. Изабелла I

Ночью юный вельможа Гуттиере де Карденас, мажордом маленького двора Изабеллы и её преданный слуга, закутавшись в длинный чёрный плащ, пришпоривая лошадь, помчался из Вальядолида в сторону Арагона с брачным контрактом, спрятанным на груди.

Утром явились солдаты, чтобы арестовать Изабеллу. Но они не смогли преодолеть сопротивление горожан. Новость стала всеобщим достоянием. Везде толпились жители, стихийно высыпавшие на улицы. Они несли в руках оружие, оказавшееся под рукой: пики, старые сабли, крестьянские косы, ножи мясников и топоры, — вооружившись в защиту принцессы, которая принесла им мир и которая согласно священному договору имела право выйти замуж за человека, избранного ею. Изабелла не могла поверить своим глазам: реакция простых людей была слишком неожиданной...

Король Генрих поспешил отменить свой приказ об аресте и всех уверял, что послал своих солдат лишь с единственной целью — защитить принцессу.

Но Вальядолид перестал быть безопасным местом.

Изабелла день и ночь молилась, чтобы Бог помог её курьеру побыстрее добраться до Арагона и чтобы Фердинанд пришёл ей на помощь.

Гуттиере де Карденас ехал по местности, где жили сторонники короля. На границе между Кастилией и Арагоном была цепь мрачных замков. Эти замки в основном принадлежали многочисленным членам большой семьи Мендоса, клана, традиционно лояльного по отношению к короне и, следовательно, враждебно настроенного к Изабелле. Карденас был вынужден избегать крупных городов и ехать редко используемым окольными тропами, что задерживало его в пути. Но если бы он проявил беспечность и его арестовали, подвергли обыску и обнаружили брачный контракт, то его задержка была бы более продолжительной, а возможно, и оказалась бы вечной. После простодушного заявления Изабеллы по поводу её намерения заключить брак с Фердинандом маркиз Виллена, королева Хуана и, конечно, король Генрих Бессильный не были склонны вести себя легкомысленно.

Благополучно оставив позади суровый, безлюдный район границы, Карденас оказался в королевстве Арагон и спустился в плодородную долину Эбро. Здесь холодные порывы ветра, господствовавшие в гористой части Кастилии, сменились на тёплые. Он ощутил, хотя и находился всё ещё далеко от побережья, благодатное воздействие мягкого климата Средиземного моря. Ни один испанец, выросший в условиях жестокой зимы и знойного лета Кастилии, въезжая в Арагон, не мог ощущать ароматный ветерок без чувства подозрительности: убеждённый в глубине души, что люди на этой земле подобны её климату — более мягкие по сравнению с кастильцами, что они, как и сама природа Арагона, чувственны, добродушны, но склонны к непостоянству и... предательству. Подобные же мысли занимали и Гуттиере де Карденаса, когда он наконец-то ослабил завязки плаща у ворота. Зато теперь он находился на дружественной территории; ему больше не грозил арест, и он поехал самым коротким и быстрым путём.

Он полагал, что его не ждут. Однако было приятной неожиданностью то, что в Сарагосе, столице, его встретили с радостью: городские ворота широко распахнулись при одном упоминании имени Изабеллы Кастильской. Офицер проводил его сразу во дворец, и Карденас решил, что в Арагоне так долго и тоскливо надеялись на брак между Изабеллой и своим наследным принцем, что хотели быть учтивы и обходительны с любым курьером из Кастилии. Несколько минут спустя он обнаружил, что был не прав. Ждали именно его. Посланцы от Каррилло и верховного адмирала добрались раньше него, так как отправились в путь из городов, расположенных ближе к границе.

У ворот замка молодой человек, одетый в придворное платье, явно принадлежавший к числу королевских прбдижённых, улыбнулся, протянул руку и обратился к нему на чистейшем кастильском наречии, в котором полностью отсутствовали гнусавые нотки, обычно присущие испанской речи арагонцев:

— Меня зовут Франсиско де Вальдес, ваше превосходительство, я служу Богу и вашей госпоже, её высочеству донье Изабелле.

Лицо Вальдеса было открытым и дружелюбным, рукопожатие крепким.

— Меня зовут Гуттиере де Карденас, и едва ли «ваше превосходительство» может относиться ко мне. У меня личное послание от её высочества.

— Любой посланец от её высочества должен называться «ваше превосходительство», дон Гуттиере. Король, королева, принц Фердинанд, совет — все ждут вас.

— Меня?

— Они полагали, что посланцем будет мажордом её высочества. Они все молились о вашем благополучном прибытии, я тоже молился. Однажды её высочество спасла меня от рабства, худшего, чем у мавров. Не будете ли вы, ваше превосходительство, так любезны следовать за мной?