Лоренс Шуновер - Крест королевы. Изабелла I

Он воздержан в еде и питье, довольствуется самой простой пищей, всем другим напиткам предпочитает воду. Речь его приятна и убедительна, и я считаю, что определённая хрипотца в его голосе порождена долгими и громкими командами в поле на свежем воздухе. У него высокий лоб, нос его царственно длинен, волосы волнистые и жёсткие, с каштановым отливом. У него спокойные голубые глаза. Его чисто выбритый подбородок говорит об упрямстве и определённости характера. Кожа его чиста, без всяких пятен и язв, и он принимает ванну так часто, что это вызывает различные замечания. Но это, вероятно, вызвано его активным образом жизни и ни в коем случае не изнеженностью.

Он усердно следует церковным правилам, часто причащается и постится. У него хорошие дружеские отношения с отцом-королём, который отвечает ему взаимностью. Он нравится женщинам. Он одевается скромно, манера его поведения сдержанная.

Умеренность во всём — вот подходящая характеристика для принца Фердинанда, умеренность во всём, кроме его стремления к власти, что я не могу посчитать грехом нашего времени, когда гражданские войны, увы, охватили множество наций.

Если бы я был кровным отцом, а не духовным наставником вашего высочества, я бы молился за союз вашего высочества с таким кабальеро».

Постепенно энтузиазм падре де Кока передался Изабелле. Она снова и снова перечитывала письмо, желая верить каждому его слову. Всё было слишком уж хорошо, чтобы оказаться правдой. И как это контрастировало с тем, что она знала о других претендентах на её руку! «Если Фердинанд Арагонский хотя бы наполовину так же хорош, как тот образец совершенства, который описал мой капеллан, то я самая счастливая из всех принцесс на свете!»

Архиепископ Каррилло и верховный адмирал, дедушка Фердинанда, уже давно поговаривали о кандидатуре Фердинанда, подчёркивая выгоды, которые обретут, объединившись, оба королевства после смерти Генриха Бессильного и старого короля Хуана Арагонского. После их смерти Изабелла наследует корону Кастилии, а Фердинанд — корону Арагона. Но будет один трон, одно единое королевство — Испания! Их дети станут королями и королевами Испании. Сам титул звучал в имперской тональности! В политическом, экономическом и военном отношении выгоды такого территориального слияния неоценимы! Новая Испания сможет соперничать с самой Францией!

Теперь, к огромной радости Каррилло и верховного адмирала, Изабелла сообщила им, что примет предложение Фердинанда. Был составлен сложнейший брачный контракт, который традиционно требовался, когда заключался брак между представителями королевских семейств. Это был шедевр государственной мысли: длинный детальный контракт, полный противовесов, так как он должен был защитить и разграничить права обеих сторон, чтобы Кастилия не считала себя подвластной Арагону и наоборот.

Затем Изабелла открыто заявила о своём решении.

И сразу же всё пошло наперекосяк.

Король Франции Людовик, который питал отвращение к единению везде, кроме собственного королевства, немедленно отправил деньги и солдат в помощь мятежникам — каталонцам в Арагоне.

«Это удержит юного Фердинанда на какое-то время от брачной постели, и если повезёт, то поможет ему погибнуть в каком-нибудь сражении» — таковы были его мысли.

Король Генрих, укрепивший своё положение за время мира, был напуган тем, что к сторонникам Изабеллы прибавится весь Арагон, и, потерпев неудачу во всех своих попытках удалить Изабеллу из королевства, жаловался, что Каррилло его предал; королева Хуана рыдала и угрожала всем; маркиз Виллена тоже называл Каррилло предателем и отправил солдат, чтобы арестовать его.

Захваченный врасплох, архиепископ был вынужден скрываться и попытался вновь объединить прежних мятежных грандов. Верховный адмирал попросту удалился в свои поместья.

Решив, что Изабеллу все покинули, король Генрих потребовал, чтобы она немедленно отказалась от предложения Фердинанда и дала понять посланнику Португалии, который всё ещё находился в Вальядолиде, что она выйдет замуж за короля Альфонсо. Изабелла отказалась.

— Я не постеснялся заключить твоего брата в темницу, — сказал Генрих, — и не постесняюсь сделать с тобой то же самое. Утром моя стража — мавры — будет иметь честь сопровождать тебя в алькасар Мадрида, если ты меня не послушаешь. — И он зашагал прочь, дрожа от безрассудной смелости своего ультиматума, который отважился ей предъявить.