что если люди будут меньше верить в бога или не верить совсем, то их власти придет конец.
Но пробуждающийся после многовековой спячки народ требовал другого. Во многих странах Европы вспыхивали восстания крестьян и городской бедноты против господства феодалов, крупных купцов и банкиров. Борясь за свободу, народ хотел, чтобы наука и искусство отвечали его интересам. Возникли новая народная наука и новое народное искусство.
Но власть прошлого была еще очень велика. Положение борцов за новое искусство и науку осложнялось еще и тем, что заказчиками являлись феодалы и крупные купцы, в руках которых были сосредоточены и власть и средства, необходимые для проведения научных опытов и создания произведений искусства.
Еще в юношеские годы Леонардо пришел к выводу, что нельзя стать настоящим художником, не зная жизни. Ему хотелось рисовать не святых и не рыцарей, а обыкновенных людей, деревья, птиц и животных. Теперь он понимал, почему его детские рисунки были так мало выразительны. У него был талант, об этом говорили все, но не было знаний, без которых один талант ничего не может дать. Он понял, что дело не только в желании и вдохновении, но и в глубоком знании жизни и законов искусства. А можно ли хорошо знать то и другое без науки, без научного познания мира?
Вот на эту тему и происходили горячие споры в мастерской Верроккио. Одни говорили, что талантливый художник и без знаний может написать хорошую картину, другие возражали, что одного таланта недостаточно, надо опираться на науку, знать жизнь, изучать природу, человека и обстановку, в которой он живет.
Леонардо с интересом слушал эти споры, но долгое время не вмешивался в них. У него было обыкновение — сначала хорошо изучить, о чем идет спор, и только после этого высказывать свое мнение.
Он запоминал имена художников, на произведения которых ссылались сторонники старого, шел в церкви, где находились их работы, и внимательно рассматривал их. И что же? Те же призраки вместо людей. Вместо сверкающего синевой неба, зеленеющих деревьев мрачный пейзаж...
«Не то, не то... — говорил он себе. — Да разве это люди? Это какие-то тени... Люди! Вот они! Как их много, и какие они разные! Они говорят, думают, чувствуют, действуют...»
Он бродил по улицам, площадям, внимательно вглядываясь в лица прохожих. Вот старик. Одетый в рубище, с лицом, изборожденным глубокими морщинами, дрожащими от старости руками он отсчитывает печеные каштаны двум веселым мальчишкам.
— Дедушка! Дай еще три штуки! — просит старший. — Тетка Франческа дает на скуди три десятка...
— Вот еще, что выдумал! — ворчит старик. — Хочешь за одно скуди получить целый воз!
Мальчики отходят от старика. Старший вынимает каштан и, подняв его вверх, показывает брату. Мальчик тянется к каштану. Все тело его напряжено, ручонка поднята вверх. Малыш радостно улыбается: он так любит печеные каштаны!
Леонардо смотрит на них не отрываясь.
— Да ведь это они, они! Иисус и Иоанн.
Перед глазами всплывают только что виденные на фреске деревянные фигуры мадонны с Иисусом и Иоанном. Мадонна сидит, устремив ничего не выражающий взор куда-то вдаль. От всей фрески веет тоской.
— Не так, не так надо их изображать! — говорит Леонардо.
Связка бумаги всегда с ним. Он быстро зарисовывает мальчишек. Но как трудно схватить выражение их улыбающихся лиц — лукавое у старшего и полное ожидания у младшего! Лист за листом покрываются рисунками.
Но вот Леонардо хмурится. Рука движется медленнее. Затем он резко захлопывает альбом и засовывает его в карман.
— Нет, это не то, не то. Видно, еще рано я берусь за это. Опять ничего не вышло. Разве это живые дети? Нет! Надо учиться, учиться...
Глубоко задумавшись, Леонардо медленно идет дальше. За спиной он слышит веселый, довольный смех мальчишек.
ЩИТ ДЖУЗЕППЕ

ДНАЖДЫ Леонардо сидел в своей комнате, рассеянно рисуя что-то на лежавшем перед ним листке бумаги.
Неожиданный стук в дверь заставил его вздрогнуть.
«Кто бы это мог быть? — с неудовольствием подумал Леонардо. — Должно быть, это опять Марио».
Леонардо не любил, чтобы ему мешали. Именно поэтому он нередко уходил из мастерской Верроккио и запирался на целые дни в своей комнате. Его ближайшие друзья знали эту привычку и не отваживались нарушать его одиночество.
Громкий стук в дверь повторился.
Читать дальше