Иоаким Кузнецов - На холмах горячих

— Этого я не предлагаю. Кавказ — есть ключ к морям Черному и Каспийскому. Не овладев сим ключом, нечего и помышлять о могуществе России, о создании условий для развития ее йак нации великой. Но завоевывать Кавказ надобно, по нашему разумению, не сразу, закусив удила.

Потемкин сердито смежил веки, насторожился:

— Куда вы клоните, граф?.. Отказаться от похода?

— Да, отказаться! Сейчас не время — на носу война с Турцией. Может случиться так, что мы начнем на левом фланге, а на правом само разгорится. А достанет ли нам сил размахивать саблями воберучь? Не обождать ли с походом?

Реакция Потемкина была неожиданной. Он вскочил, заметался по кабинету, словно лев.

— Ждать до того времени, когда нас начнут бить справа и слева?!.. Я не узнаю вас, граф! Из бесстрашного воина, всегда идущего навстречу врагу, вы превратились в генерала «Подожмихвост», каких в нашей армии лопатой греби! Где ваше правило: быстрота, натиск? На задворки выбросили?

— Горячность, ваше сиятельство, плохой помощник. Коль вы напомнили о моем правиле, то на первом месте в оном стоит «глазомер», что означает: сперва высмотри хорошенько неприятеля, распознай его намерение, прикинь, как сподручнее на него обрушиться, а уж потом нанести удар врагу, не давая опомниться. Без глазомеру нам не выиграть битву за Кавказ,— Суворов напомнил наместнику о своем плане строительства малых, вспомогательных линий от русской границы в глубь кавказских гор на пути предполагаемого движения турецкой армии от побережья Черного моря на восток для полного захвата и отгорожения Кавказа от России. План этот был выслан в Петербург еще два месяца назад и до сих пор не получил ответа.

— Сей замысел — мыльный пузырь!.. Откуда вам знать, что турецкий султан пошлет свои войска с северозапада по подножию гор? И где ему набрать армию после разгрома на Дунае? А вот персидский шах уже навострился на нас. Его удар надобно упредить немедля. Да и план похода вдоль Каспия утвержден Сенатом и государыней императрицей.— Потемкин подошел к Суворову и уже примирительным тоном добавил:—Граф, поймите, вы откажетесь возглавить экспедицию, другого пошлют, а другой-то столько дров наломает! Понапрасну солдат загубит! А вы малой ценой принесете победу...

Теперь, следуя в Астрахань, Александр Васильевич все чаще продолжал спорить с наместником Юга России, сердито бормоча: «Нет, не поход, а возведение

вспомогательных линий — вот победа малой ценой!»— Неосторожно взмахнув рукой, задел за плечо жены. Варвара Ивановна резко повернулась к мужу:

— Перестань, батюшка, размахивать! Так и по лицу можешь угодить!

Суворову вдруг стало душно. Он покрутил головой, освобождая шею от тугого ворота шубы, распахнул дверь, в которую ворвался яркий свет весеннего дня и бодряще свежий воздух, пахнувший талым снегом и испарениями земли. По густо-синему небу легко плыли облака. В неоглядной уставшей от долгой зимы степи, буреющей от первых оттепелей, серела жиденькая цепочка перелесков, за ними — Астрахань...

РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД КАРТОЙ

Семья Суворова поселилась.в большом светлом доме бывшего астраханского губернатора Никиты Афанасьевича Бекетова. Хозяин дома, высокий, стройный старик с холеным лицом принял гостей с любезной улыбкой: весьма приятно оказать приют графу, прославленному полководцу...

Александр Васильевич с головой ушел в неотложные дела, с утра до вечера проводил время в штаб-квартире экспедиционного корпуса, которого пока еще фактически не было: приехали из Петербурга несколько офицеров. Их-то не мешкая разослал он по волжским городам — в Казань, Самару, Саратов — формировать полки; на Терек — готовить казаков; в астраханскую флотилию — наблюдать за ремонтом судов, которые оказались не приспособленными для перевозки десанта. Два полковника работали над составлением плана экспедиции.

А сам сел тоже за карту Кавказа, на которой был обозначен маршрут персидского похода Петра... По глаза. Александра Васильевича помимо воли глядели вправо от побережья Каспийского моря, в срединную часть течения Терека, где серел крохотным кружочком город Моздок.

Вспомнилось детство..- Рос мальчик хилым, дурно сложенным. Даже дворовые ребятишки потихоньку дразнили его «обезьянкой». Одна отрада была — книги, благо научился он читать шести лет. У отца была большая библиотека военных и исторических книг, в которых рассказывалось о походах Александра Македонского, Ганнибала, Конде, принца Евгения Савойского, Петра Первого — полководцев, превративших войну в искусство. Бывало целыми днями пылкий и впечатлительный ребенок просиживал над пожелтевшими страницами, становился участником баталий.