Валерий Воронин - Царская копейка. Тайный проект императора

– У моей книги небольшой тираж. И большой известности она не приобрела. По крайней мере – пока. Читали её лишь те, кому это крайне нужно было. Очевидно, в этот круг вы пока не попали.

Я согласился. Очевидно, не попал… Но теперь, после знакомства с автором, вполне можно было надеяться на знакомство с его трудами. Именно поэтому я и поинтересовался, нет ли у него под рукой хотя бы одной из книг.

– Нет! – рассмеялся Кирилл. – Я с собой Голубиную книгу не вожу.

– Как нет? – возразил Вячеслав, который всё это время молчал. – По-моему, Ольга недавно перечитывала одну из них. Так ведь?

Ольга утвердительно кивнула головой.

– Книга на тумбочке, возле моей кровати лежит…

Вскоре я держал в руках блестящий томик с обложкой голубого цвета. В представленном мне экземпляре содержалось два романа: «Ключи от Рая» и «Лунный танец Девы». Быстро пролистав несколько страниц, я убедился, что лихой кавалерийской атакой эту крепость мне не одолеть, поэтому простодушно спросил:

– О чём здесь написано?

– О сияющих, – быстро сказал Кирилл, – слышал о таких?

– Нет… – признался я.

– Что же вы ничего не знаете? – всплеснула Ольга руками. – Ни о Руданском не слышали, ни о его Голубиной книге, ни даже о сияющих.

Я неопределённо повёл плечами. Что же теперь делать? Не все ведь «продвинутые», как хозяева этого дома.

Но Кирилл не был столь категоричен в оценке моих знаний. Он просто сказал:

– Нет-нет, о сияющих вы, конечно, знаете. Я в этом уверен. Просто известны они вам под другим именем.

– Может быть… – я согласился с его словами. По крайней мере, они не казались мне обидными, – И под какими же?

– Надеюсь, вы слышали об египетских богах Тоте, Горе, Исиде или Осирисе?

Я утвердительно кивнул головой.

– Так вот они объединены ещё и общим признаком: они – «сияющие». Понятно?

– Понятно. Но… Так вы египтолог?

Кирилл отрицательно замотал головой.

– Вовсе нет! Я пишу о «сияющих». Просто в Египте их когда-то приравняли к богам, и с древних времён почитают за таковых. Но на самом деле, эти выдающиеся личности были живее всех живых и жили в разных местах. В том числе – в Крыму. Причём здесь, у нас – прошла значительная и, возможно, самая важная часть их жизни.

– Кирилл! Вы меня искренне удивили. Я ничего об этом никогда не слышал. Но… Но почему ваши книги не известны людям? Почему вышли мизерными тиражами, если они содержат столь бесценную информацию? Она ведь – мирового значения и касается каждого…

– Я и сам задавался этим вопросом. Почему так? И лишь сейчас, спустя годы, когда моя Голубиная книга почти дописана, я начинаю кое-что понимать. Очевидно, все сведения, которые я почерпнул из древних свитков, хотя и должны быть приданы гласности через мои книги, какое-то время должны существовать в ограниченном доступе. Почему так? Возможно, это, как бы говоря, своеобразная мина замедленного действия. Она взорвётся лишь тогда, когда накопится необходимый потенциал её мощности. Иными словами, пока сведения и факты моей Голубиной книги не преодолеют какой-то критический рубеж. И они же прорвут некую плотину или, если вам угодно, затор, мешающий людям правильно воспринять то, что я доношу до их сознания через Голубиную книгу.

– И когда же этот момент настанет? – уточнил я.

Кирилл лишь руками повёл.

– Почём я знаю…

А помолчав, добавил:

– Но я в последние годы стараюсь жить, сообразуясь с Голубиной книгой. Она полностью подчинила меня себе. И нынешний мир людей мне уже малоинтересен. Кстати, и моё появление в этом доме напрямую связано со сведениями, которые я почерпнул из древних свитков.

– Там говорится об этом доме? – удивился я.

– Нет, конечно. В древности его, конечно же, не было. Но место, где мы сейчас находимся – там отмечено чётко. Вот поэтому я здесь.

Кирилл улыбнулся и предложил повторить наше чаепитие. Я не возражал. За короткое время на мою голову вылилось (или высыпалось?) столько новой информации, что требовалось время, чтобы её как-то упорядочить и разложить по полочкам. Ольга с нами чай пить не стала, а вот Вячеслав согласился. Но он пил свой, зелёный чай. А мы с Кириллом налегли на «чёрный».

Отпивая горячий напиток, я краем глаза посматривал на висящие рядом картины. Уже не знаю, почему я снова обратил на них внимание. Может быть, этот разговор заставил меня по-иному оценивать то, что было на них изображено? И это переосмысливание касалось теперь не только Ольгиного творчества, но и моего собственного поступка, связанного с желанием посетить этот дом.