Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове

Оборону у Знаменки держал Славгородский партизанский отряд. Начальник полевого штаба Казаков был в хорошем расположении духа и собирался принять бой. Неожиданно к нему привели захваченного в плен солдата-белогвардейца.

— Ну, чего, отвоевался? — спросил сердито колчаковца Казаков.

Тот испуганно заморгал глазами, глухо проговорил:

— Я ить не по своей воле воевал, заставили…

— Ну-ну, не прикидывайся, — заметил Казаков, — знаем мы вас!

— Вот те крест, мобилизованный я…

Казаков хитро посматривал на полусогнувшуюся фигурку белогвардейца и про себя усмехался. Прикрикнул:

— Раз ты мобилизованный, так и рассказывай всё по порядку: сколько у вас там солдат, оружия. Расскажешь — оправдаешься. Нет — пеняй на себя.

Солдат хлопнул руками по бёдрам, протянул:

— И-и, много наступает. Видимо-невидимо. Может, две роты, может, больше. И оружия хватает. Только пулемётов, чать, двенадцать, а то и с гаком.

"Эх, какая силища прёт! — забеспокоился Казаков. — Двенадцать пулемётов с гаком, да какой он гак, ещё не известно. Где же нашим пикарям с ними справиться".

Отправив пленного в каталажку, Казаков вытащил лист бумаги и торопливо написал: "Экстренно. Всем волостным правлениям от Главного Славгородского Полевого штаба. Донести Главному штабу в селении Ярки в передаточном порядке.

Немедленно прошу поддержки. Противник движется на Знаменку… Спешите на помощь!.."

Гонцы ускакали с депешей. "А вдруг подкрепление опоздает, и тогда… — думал Казаков, — тогда неминуема гибель всего отряда и его, начальника штаба".

Страх всё больше и больше закрадывается в душу. Казаков походил по избе, нервно потирая руки, присел на край табурета и снова вскочил, как ужаленный. "Нет, ждать больше нельзя. Надо бежать куда-нибудь, скрыться на время". Он выглянул в окошко (нет ли кого на улице?), тихонько приоткрыл дверь и выскользнул в неё.

Весть о бегстве начальника штаба быстро разнеслась среди партизан. Они собирались сначала маленькими группками, затем большими, совещались, что делать. Решили в бой с противником не вступать, а разойтись по своим волостям.

Так были оголены знаменские позиции. Колчаковцы беспрепятственно двинулись к селениям Барановскому и Паромоновскому.

Узнав о бегстве начальника Славгородского полевого штаба и уходе с позиций партизан, Громов распорядился предать виновных военно-полевому суду, назначил новый командный состав, поручив ему выправить создавшееся положение.

В это время белые уже заняли Зятькову Речку и Верх-Суетку. Громов двинул на эти сёла крупные отряды партизан, поставив задачу: окружить противника и уничтожить. Отряд Степана Толстых из Хабаров должен был подойти к селению Баранскому и занять его.

Партизаны плотным кольцом обложили небольшой отряд колчаковцев в Верх-Суетке и одним ударом покончили с ним. Окружить противника в Зятьковой Речке не удалось, но смелой атакой белые были выбиты из села и отброшены к Паромоново. Партизаны обошли Паромоново со всех сторон и утром двинулись в атаку. Однако белогвардейцы открыли такой ожесточённый огонь из пулемётов, что партизаны не выдержали, повернули назад, опять оказались на прежних позициях. Атаку повторили — и снова она захлебнулась. Громову доложили, что белые прорвали позиции, и партизаны панически бегут.

— Не может быть! — метнул Игнат Владимирович сердитый взгляд на связного. — Ты, видать, сбежал и с испуга подумал, что все бегут.

— Я бы не побежал, если бы все не побежали, — потупившись, заметил связной. — Вот ей-богу же, товарищ Громов.

Громов вскочил на коня и, нахлёстывая его плёткой, помчался в сторону Паромоново. Вскоре его взору представилась следующая картина: по степи на большом протяжении рассыпались бегущие в одиночку и группами партизаны, кто с оружием, кто без оружия. Размахивая маузером, Громов свернул с дороги и поскакал им навстречу. Привстав в стременах, крикнул что было сил:

— Стой, назад!..

Но никто не остановился, никто не повернул назад. Громов подскочил к рослому, грузному партизану с рябоватым, безусым лицом, по которому грязными струйками стекал пот.

— Стой, куда бежишь?

Партизан остановился. У него не было ни пики, ни винтовки, зато за спиной болтался большой узел, из которого торчали расшитое петухами полотенце и женская цветастая юбка.

— Где оружие? — едва сдерживая себя, спросил Громов.

— Там! — махнул в сторону деревни партизан. — Белые прут, спасу нету…