Сергей Омбыш-Кузнецов - Повесть о партизане Громове

Это был Кузьма Бантюков со своей группой и освобождёнными из тюрьмы политическими заключёнными. Оружие они захватили в архиерейском доме.

Из ближнего переулка наперерез им устремляются белогвардейцы. По дальней улице в тыл заходит ещё одна группа. "Окружают, — подумал Громов, — кольцо замыкают". Подал команду:

— Огонь!

Партизаны дали дружный залп. В наступающих по переулку рядах упало несколько человек, остальные смешались, залегли. Залегли и партизаны Кузьмы Бантюкова. Началась перестрелка…

Так прошло может десять, может двадцать минут. Увлечённые боем партизаны группы Игната Громова не заметили, как позади них появилась группа белогвардейцев. Пробравшись между домами, они бросили несколько гранат. Одна разорвалась прямо в цепи партизан. Павлушин вскрикнул и перевалился на спину. Чеукину выбило осколком глаз. Громов бросил ответную гранату. Взрыв — и белогвардейцы упали на землю мёртвыми.

— Игнат Влади…мыч, послушай, — позвал Павлушин.

Громов подполз к нему.

— Отступать… не могу, — прерывисто, тяжело заговорил Павлушин. — Всё равно смерть… Пристрелите… прошу. Только не к белым…

— Да ты что выдумал, Павлушин, — укоризненно заметил Игнат Владимирович. — Ползи к школе, там спрячешься.

Павлушин повернулся на бок и, превозмогая боль, медленно пополз. Когда он был уже у самой школы, из ворот вышел учитель, бережно поднял его на руки и понёс во двор.

Группа Бантюкова опрокинула белых и кинулась мимо школы, уходя за город. Группа Громова прикрывала отступающих. Белые не преследовали. Только кое-где стреляли по отступающим с чердаков домов.

Далеко от города партизаны сделали привал. Попадав в мягкую, прохладную от росы траву, они отдыхали перед дальнейшим отходом на Ярки, мрачно переговаривались.

— Прав я был, Игнат, пустой оказалась затея, — ворчал Захар Воронов. — Смазали салом пятки и ходу…

— Ещё неизвестно, пустая ли, — ответил ему Громов. — Цыплят по осени считают.

— Ну, ну!..

Солнце поднялось над горизонтом, щедро разбросав по земле тёплые лучи. Воздух был напоен ароматом луговых трав. Заложив руки под голову, Громов смотрел на голубое, без единого облачка, небо и думал всё об одном и том же: "Принесёт ли поход на Камень ожидаемые результаты. Поднимутся ли на помощь крестьяне?"

— Гляди-ка, Игнат Владимирович, что это такое? — перебил его мысли один из партизан.

И. П. МАЗДРИН — зам. начальника штаба корпуса.

Громов приподнялся. По степи скакали сотни всадников, по дорогам взбивая тучи пыли, неслись лошади, впряжённые в телеги и ходки.

"Может, белые?" — не без трепета подумал Громов. Но вот парнишка из ярковских батраков радостно воскликнул:

— Наши!.. Наши!.. Мужики на подмогу идут!

Партизаны пососкакивали с мест. Вокруг них вскоре сбились повозки и верховые. Это были корниловские и прослаухинские крестьяне, приведённые Изотовым и стариком Самусевым. Получив донесение о бое партизан в Камне, они, не медля, двинулись на подкрепление.

Соскочив с повозки и размахивая "смит-вессоном", старик Самусев подбежал к Громову и доложил:

— Обещал тебе, Игнатий, взвод организовать в Прослаухе. Помнишь: тогда, когда ты в разведку приходили меня в лесу встретил. Теперь больше в твоё распоряжение привёл.

— Спасибо! — пожал ему руку Игнат Владимирович.

— Ещё народ прибудет, — сообщил Изотов. — Районные комиссары с нарочными по верёвочке передают во все деревни приказ: бить тревогу и, не мешкая, двигаться по тракту в Камень.

Действительно, к вечеру 18 августа прибыло несколько тысяч крестьян, вооружённых дробовиками и пиками. Из Баево прискакал эскадрон местной охраны. Федот Федоров привёл мобилизацию в Жарково, Малышева и других сёлах и привёл более пятисот человек. Большая группа крестьян пришла с Иваном Павловичем Маздриным, большевиком, членом Каменского Совета, недавно бежавшим с помощью капитана Ипатова из тюрьмы. На передней повозке у них был установлен пулемёт. Присмотревшись, партизаны заметили, что вместо ствола торчит через фанерный щит выкрашенная берёзовая чурка. Подняли на смех.

— Вы бы ещё с собой осиновых пушек приволокли.

Однако Маздрин был серьёзен.

— Ничего, — заметил он, — начнём с деревянных пулемётов, потом будут настоящие. А сейчас и такие своё цело сделают. У страха глаза велики…

На рассвете 19 августа партизаны сплошной лавиной двинулись на Камень. У белых поднялась паника. "Мы бились с партизанской разведкой, теперь наступают главные силы", — то и дело доносили колчаковскому штабу. Начальник гарнизона отдал приказ об отступлении. И белые, не приняв боя, торопливо погрузились на пароходы, отплыли вниз по Оби, оставив немало боеприпасов и снаряжения.