Михаил Голденков - Схватка

— Я поговорю с матерью и нас обручат, — говорил голос Александра, — я объясню ей, что люблю тебя больше самой жизни.

— Ну, а если она все-таки не согласится? — взволновано спрашивала девушка.

— Ну, а если она не согласится, то я пойду против ее воли. Я уже взрослый.

Катажина перекрестилась, медленно поднялась с корточек и пошла назад к замку, стараясь ступать также тихо.

«Вот, что ты задумал! Обручиться с этой простолюдинкой! Ну, уж нет! Только через мой труп!» — говорила сама себе Катажина…

Увы, вид утреннего Несвижа лишь больше нагнал на Михала тоску: пусть сердце князя радостно и забилось при виде родных тополей и дубов, отблеска знакомых с раннего детства прудов, то при виде, как половина города лежит в руинах, сердце сжалось. Хотя жизнь мало-помалу возвращалась. То тут, то там копошились люди, строившие дома, растаскивавшие обгорелые бревна и битые кирпичи… Невредимым возвышался лишь величественный замок, окруженный прудами и глубоким рвом. После первого штурма Хованским замок отремонтировали, но после второго штурма все еще оставались следы: кое-где из стен торчали черными яблоками ядра, впившиеся словно клещи в тело зданий, нарушали гармонию сбитые углы, обвалившаяся штукатурка, выбитые рамы окон, разрушенные башенки… Аккуратист Михал морщил нос, обращаясь к бурмистру Яну Гановичу:

— Почему не починили?

— Заделаем, пан Михал! До всего руки не доходят. Городом занимались!

— Вы есть бурмистр прежде всего замка, а не города! Это ваша первейшая задача содержать его в порядке! Город потом! — отчитывал Гановича Михал. — Через два-три дня приедет король! Чтобы всех этих сбитых углов не было! А ядра в стенах оставьте пока. Пусть король видит, что мы пережили…

Михал и Ганович стали объезжать замок и окрестности, чтобы осмотреть, что еще можно успеть исправить к приезду Яна Казимира.

На площади перед зданием городской ратуши дети толпились вокруг повозки, где бродячие артисты устроили батлейку. Михал и Ганович тихо подъехали, с любопытством наблюдая за веселым представлением: кукла, изображающая шляхтича, весело колотила палкой нападавших на нее кукол-стрельцов и казаков.

— Вот тебе, подлый Хованский! Вот тебе! Убирайся, откуда пришел!

Дети, открыв рты, с большим интересом наблюдали за представлением. В отличие от былых времен никто не смеялся.

— Бедные наши дети, — обронил Михал, — они разучились смеяться.

— Так, пан Михал, — грустно кивнул Ганович, — а возможно и батлейки ни разу в жизни не видели…

— Это Кмитич! — пищала кукла изображавшая Хованского с ощипанной бородой. — Бегите! Он нас всех перебьет! Он заколдован!

Дети заулыбались.

— Ого! — Ганович просиял, поворачивая голову к Михалу. — Да это про вашего друга Самуэля Кмитича!

Михал на секунду смутился.

— Странно, — произнес он, — от Хованского здесь отбивался я, а прославляют Кмитича!

— Знаменит ваш сябр, — продолжал улыбаться Ганович, — прямо народный герой! Видимо, пока мы в замке отсиживались, он тут в округе не мало побил людишек этого Хованского. Потому и снялся сей воитель так быстро из нашего города.

— Так, — кивнул соглашаясь Михал. Волна ревности резко схлынула. «Все же Кмитич народной славы и в самом деле заслужил больше, чем я».

— Ладно, поехали дальше, — сказал бурмистру Михал, слегка пнув коня каблуками в бок…

Здание городской ратуши московиты взрывали дважды, но — о чудо! — оно дважды выстояло. Правда, в этом обшарпанном будынке находиться или работать как прежде, было пока что трудно, но вокруг самой ратуши бойкие торговцы уже развернули свои ряды. Внутрь ратуши Михал заходить не стал: там деловито возились люди, разбирая завалы разбитой мебели… Оживленно беседуя с бурмистром, Несвижский князь прошел к башне замковых ворот, за которой возвышался Фарный костел. Сей католический собор Божьего тела для странника, впервые посещающего Несвиж, казался просто огромным для сравнительно небольшого городка. Особенно он и пострадал: следы от пуль и ядер шли по всему фасаду. Михал с грустью вспомнил, как в костеле стрельцы и казаки устроили резню и как ворвавшиеся туда гусары Михала кололи их на галереях, выбрасывали из окон… Суета, кровь и крики того боя словно наяву ожили в голове Михала. Он даже закрыл глаза, прикрыв их рукой, и потряс волосами, разгоняя дурные видения.

— С вами все нормально? — заботливо поинтересовался бурмистр.

— Так, все добро, — Михал вновь взглянул на фасад костела.