Дмитрий Ерёмин - Юрий Долгорукий (Сборник)

От сильного удара рука Сыча обвисла, как плеть.

- Казнят! - проныл он, в страхе взглянув на Якуна. - Руки вон меня лишил этот бес лохматый… Ох, больно! И нож мой отнял…

Якун багрово надул мясистые щёки, зафыркал и зло затопал ногами:

- Ах, тати! Ах, злое семя! Хватай их! Бе-ей!..

Федот, а за ним рябой Конашка Дементьев и одноглазый мужик по прозвищу Полусветье да двое других мужиков из посёлка нерешительно двинулись на бежан:

- А вот мы в сей час им покажем!

- Закрутим в бараний рог!

Но подойти вплотную боялись и только подталкивали друг друга да грозно размахивали руками.

Страшко, как дубинкой, опять замахнулся своим половецким луком. Рыжий горшечник Михаила, забыв, что он стал холопом, тоже выхватил из кустов дубьё. Вслед за ним и Ермилка вытянул из валежника хлёсткий прут. Даже старый, благообразный Демьян метнул со спины котомку, и в ней загремело что-то, будто ударился нож о нож…

Видя, что дядька Страшко пошёл напролом, Мирошка вдруг по-разбойничьи свистнул.

- Ух, повстречали татя! - крикнул он звонко и кинулся на Сыча.

Тот отскочил к Якуну, а от Якуна за куст. Якун испуганно завопил, прикрывая жирный живот руками:

- Чур меня… бес глазастый!

- Вот ахну тебя по лбу, - свирепо вскричал Мирошка, - тогда зачураешься, тать полночный!

И вдруг, изловчившись, сильно ткнул Якуна головой в живот.

Сыч в страхе бросился бежать по тропинке на холм. Федот помчался за ним. А за Федотом - рябой Конашка Дементьев.

Полусветье и два других мужика растерянно забормотали:

- Ух, что вы, робяты, право? Чай, мы толкали вас не по воле!

- Мы княжьи, а не Якуиьи. Живём мы вон тута…

- Гляди, ин, изба у часовни, так то моя там изба.

- А там вон - изба Ивашки, сего в овчине… Чего вам на нас яриться?

Мирошка в запале всё же толкнул в плечо и одноглазого Полусветье. Потом наскочил на другого, в худых лаптишках, а кстати и на того, которого звали Ивашкой, - на мужичонку в драной овчине. Когда те в страхе попятились и наскакивать стало не на кого, парень остановился и с любопытством - похвалит иль нет? - взглянул на Любаву.

Белолицая, крутобровая, с большими глазами, Любава и в старых лохмотьях не потеряла своей красы. Глядя на парня молча, она как будто взглядом ласково говорила:

«Ох, смел ты, Мирошка… Соколу ты подобен!»

Мирошка от радости засмеялся.

- Ну, что же, - сказал он бойко. - Теперь у нас воля. Куда пойдём-то, дядя Страшко?

Демьян, опустив котомку на землю, ответил за кузнеца:

- Нет силы в сей день идти. Кабы можно поспать в избе… Как мыслишь об том, Страшко?

- А что же тут мыслить? - Страшко сердито сказал Полусветью и двум другим мужикам: - Вы тоже, чай, люди, возьмите же в избы детей да баб!

Те почесали затылки и промолчали. Тогда Страшко погрозил им луком, добавил:

- Идите-ка, бабы, в те избы сами… Мужик в лаптишках помялся:

- Уж больно кучно в моей избе. И чада у нас, и бабы…

- Не токмо чада. И старых в углах немало! - вставил Ивашка, одетый в изодранную овчину. - А избы у нас негожи: княжий тивун Федот не даёт нам время на избы. В холодных ютимся.

- Вот эта изба пуста! - сказал, схитрив, Полусветье и указал на большую избу с окном из бычьего пузыря, стоявшую у тропы на широком взгорье. - Тепло в той избе, просторно…

- Чай, это изба-то княжья! - с упрёком поправил его Ивашка. - Чего над людьми смеёшься? Для них, людей, такая, чай, не подходит…

- Ништо! - решительно заявил Страшко и снова вдруг рассердился: - Куда теперь нам идти? И верно, осталось одно: в разбой! Не можем мы больше терпеть такое! Идите же, бабы, вон в ту избу. Да не страшись ты лиха, седая! - нарочно громче прикрикнул он на худую старуху, пугливо глядевшую туда, где скрылись Сыч и другие. - В ответе за вас буду я. Иди же, не вой! - добавил Страшко и ласково подтолкнул старуху.

Плача от голода и испуга, бабы, дети и старые люди пошли в большую княжескую избу.

Сыч торопливо шёл за Якуном торной конской дорогой: здесь был путь от посёлка к московской усадьбе боярина Кучки.

Дорога бежала кустами и лесом возле Москвы-реки, потом повернула влево: там, за плотным смешанным лесом, лежало Кучково поле, а справа от поля, где нынче место Чистых Прудов, тоже в частом лесу, стояла усадьба Кучки - большой пятистенный дом.

Туда и спешил Якун, а вслед за Якуном - Сыч: надо было позвать боярских людей на расправу с бежанами, да и боярину следует знать, что нынче опять немало бежан прибрело в посёлок.