Андрей Косёнкин - Юрий Данилович - След

- Что, батюшка? - тихим эхом откликается сын Иван. Оказывается, он по сю пору не оставил отца. Затих на лавке в дальнем углу и сидит, будто его и нет.

Даниил поднимает удивлённый взгляд на сына:

- Ты чего здесь, Ивашка?

- Дай, думаю, обожду, - тупит в пол глаза сын, - вдруг понадоблюсь…

«Ишь какой заботный! Потачик родителев! Не Юрий…» - умиляется Даниил Александрович.

- Подь сюда, - манит Даниил сына.

- Что, батюшка?

- Никто не ведает, как Господь распорядится… А только ты запомни, Ваня, навек мы сему месту князья: и Юрий, и ты, и Сашок, и младшие… Живите одним кулаком! Ради Москвы живите! Чтоб она, матушка, крепка стала, крепче прочих, слышь, Ваня?

- Да, батюшка!

- А чтоб крепче прочих - прочих-то не жалейте!

- Так, батюшка!

Даниил пристально поглядел в глаза сыну, и Иван, по своему обычаю, на сей раз взгляд не отвёл.

- А растить-то её вам придётся, да не только умом, но и Кровью, слышь, Ваня?

- Да, батюшка.

- Зря кровь-то не лейте, авось все округ православные… - Даниил помолчал и, вздохнув, твёрдо добавил: - Но и не бойтесь крови-то! Я грехи ваши отмолю перед Господом.

- Батюшка! - Иван попытался припасть к отцовой руке, но Данила его оттолкнул.

- Чай, не на смерть прощаемся!

- Возьми меня на Рязань-то! - взмолился Иван. Хотя от отца в просьбе сына не укрылось лукавство.

Даниил усмехнулся:

- Кой из тебя воин! На Москве сиди… Ступай.

Иван поднялся с колен и неслышной кошачьей поступью вышел из горницы.

А на Москве такая кутерьма поднялась, какой доселе москвичи и не видывали. Гонцы метались по окрестным сёлам; к Николе Мокрому свозили прокорм, отряжённые тысяцким люди составляли обоз; у заветных княжьих складниц толпились чёрные слобожане - основа и слава будущих ратей московских. Прикладывали по руке мечи, копья да короткие сулицы [32] Сулица - ручное холодное оружие, род копья или рогатины. … В кузнях спешно ковали кольчуги, на боярских дворах звон да шум: каждому лестно перед князем такую дружину выставить, абы почище была, чем у прочих…

Со стороны поглядеть - в самом деле кутерьма кутерьмой, а вглядишься построже, так и нет никакой кутерьмы: основательно, деловито сбивалась московская рать. Тайно да тихо, ан, оказывается, все у Данилы Александровича для войны наготове. Хитрил тысяцкий Протасий, говоря, что, мол, маловато трёх дней на сборы - не в три, а в два дня срядили полки!

Не та ещё, конечно, московская рать, чтобы Русь страшить, не велика числом. Но народ в ней, лихой, кручёный народ, как верёвка пеньковая - не враз перерубишь, а где и из рук усклизнет. Так уж исстари повелось: каков город, таков в нём и народ. Не столь силой, сколь лукавством крепка Даниилова Москва, ну и народ в ней сподобный.

А в торговых рядах тишь да гладь: как всегда торгуют снедью да обрядью, торгуют да порадываются, ишь, война цену-то гонит. Лишь бабы пугают друг дружку да изредка кто-то вякнет непутное.

- Пошто драться-то затеяли?

- Да ведь рязанцы-то совсем татарам продались с потрохами и нас хотят под их подвести!

- Врёшь! Рязанцы-то завсегда щитом нам стояли: поганы агаряне их пограбят-пожгут, а до нас-то им уж и дела нет - огрузилися!

- Сам, поди, рязанский!

- А ты что ль московский?! И чуть не в кулаки!

- Коломну брать будем, верно тебе говорю! - слышится в другом месте.

- Дак на что нам Коломна-то? Чай, не ближний край!

- А я говорю: Коломну!

- Кабы нам под той Коломной колом-то по башке не дали! - мимоходом замечает мужичонка в заячьем треухе и уныривает в толпу.

- Плохо ли без войны-то? Чего зря лбы сшибать? У меня вон всех мужиков со двора согнали, - жалуется молодуха в шитом золотом плате. Бабьим жаром-то от неё так и пышет.

- А ты мне шепни, в кой слободе тебя ночью сыскать, авось утешишься, - мигает ей наглым глазом заезжий купчина.

- Сказывают, то Андрюшка-злодей велел нашему Даниле-то Лександрычу на Рязань править!

- А то рази сам-то он на такое сподобился? Чай, Данила-батюшка - князь-то божеский…

- А кто поведёт-то, Юрий?

- Дык молод ишшо!

- Куда как молод, девок-то драть да народ пугать!

- Молчи уж!..

- Да штой-то Юрия-то и не слыхать на Москве?!

- Гуляет, поди!

- Помалкивай, тебе говорят…

Эх, кабы знал Юрий-то, что без него на Москве творится-деется, эх, кабы знал!

Боле недели тому назад убежал Юрий из Москвы. Убежал в Гжелю. Причём враз убежал, толком не собравшись и никому не сказавшись. А в Гжелю он убежал обиду лизать. Хоть и невелика была та обида, но уж не терпел юный княжич и малых попрёков.